Лис Улисс

Адра Фред

Пингвин продолжил глотать жуткое пойло, от которого больше и больше пьянел, не замечая, что хорьки уже давно о чем-то заговорщицки шепчутся, поглядывая в его сторону.

Начало новой жизни требовало записи в дневнике. Евгений вытащил из ранца тетрадь, раскрыл ее перед собой и плохо слушающимся крылом вывел:

«Сегодня я отказал Барбаре. Она, конечно, расстроилась, просила передумать, но я был непреклонен. Мое решение твердо: сначала надо познать жизнь, а только потом заниматься личными делами. Это — по-мужски.

Поэтому я думаю отправиться в морское путешествие. С этой целью я пришел в портовый кабак, в котором собираются матросы и капитаны. Полагаю, что скоро меня позовут юнгой на какой-нибудь корабль. И перья мои обожжет соленый ветер».

Евгений остановился и дважды перечитал фразу про соленый ветер. Уж очень она ему понравилась. Такая фраза требует стиха! Он закрыл тетрадь, перевернул и снова раскрыл — теперь перед ним был не дневник, а сборник стихов. Когда-нибудь эти вирши будут изданы, а их автора назовут величайшим из пингвинов.

Итак…

«Мои перья обожжет соленый ветер,Когда я встречу взглядом горизонт.Ведь я пингвин храбрейший на планете,Я из пингвинов — первый Робинзон!»

Прекрасно! Про первого Робинзона очень хорошо получилось! Он тоже, подобно Робинзону, проведет несколько лет на необитаемой льдине. По правилам, конечно, надо на острове, но пингвину больше подходит льдина. И еще у него будет верный друг-тюлень по прозвищу Тринадцатая Пятница. А потом…

Но что потом, Евгений так и не придумал, потому что в этот самый момент над его ухом раздался хрипловатый голос:

— Извините, если помешал. Но не так-то часто встретишь в наших краях живого пингвина.

Евгений обернулся и увидел рядом с собой одного из хорьков, того самого, у которого не хватало лапы.

— Не возражаете, если я присяду? — спросил хорек.

Вообще-то, Евгений возражал. Этот разбойничьего вида хорек его пугал, фраза про живого пингвина нeсколько напрягала двусмысленностью слова «живого». Но возражать таким разбойным типам Евгений никогда не умел. Поэтому сказал лишь:

— Э-э-э… Ну…

— Вот и отлично! — обрадовался хорек и уселся напротив. — Рад. Очень рад нашему знакомству.

— Да? — удивился Евгений.

— Да! — подтвердил хорек и улыбнулся, обнажив острые желтые зубы. Видимо, улыбка должна была символизировать дружелюбие, во всяком случае, Евгений на это надеялся. — Меня зовут Каррамб. А тебя, уважаемый?

— Евг… То есть Гаврош Агасфер!

— Узнаю! — воскликнул Каррамб. — Узнаю это типичное для Арктики имя!

— Антарктики, — робко поправил Евгений.

— Ну разумеется! Мне ли не знать! Конечно, Антарктика, самая, что ни на есть. Признайся, дружище, скучаешь по дому?

— Ну… так… — промямлил Евгений, которого увезли из Антарктиды еще пингвиненком, и родину он почти не помнил.

— А то как же, дружище! Родина — она везде родина!

— Да? — усомнился Евгений.

Но Каррамб даже не обратил внимания.

— Признайся, мой крайне-северный…

— Крайне-южный…

— …мой полярный друг, оставил сердце во льдах, да?

И столько убежденности было в этом заявлении, что Евгений обреченно кивнул.

— Похожие у нас судьбы, дружище Хаврош, — философски заметил хорек. — Ты оставил во льдах сердце. А я оставил во льдах лапу. Ты ведь, наверное, гадаешь, где это Каррамб потерял свою конечность?

— Гадаю, — на всякий случай подтвердил Евгений.

— Во льдах… — многозначительно произнес Каррамб. — Возле Антарктиды, твоей родины, дружище. А хочешь знать, как? Спасая пингвина!

— Пингвина?

— Да, друг, пингвина. Мы с друзьями плыли в Антарктиду. Уже белел берег, когда вдруг за бортом появился тюлень. Он кричал: «Спасите, спасите пингвина, дрейфующего на одинокой льдине!»

Евгений вздрогнул. А Каррамб продолжал как ни в чем не бывало:

— Ну, конечно, мы не могли не откликнуться на мольбу о помощи! Ведомые храбрым тюленем, мы понеслись выручать беднягу! И успели как раз вовремя — льдину уже окружили акулы!

— Акулы? В Антарктике? — удивился Евгений.

— Да, представь себе. Вот такие подлые твари. Специально появились там, где их быть не должно!

— Кхм, — недоверчиво произнес Евгений.

— И был жаркий бой! — увлеченно воскликнул Каррамб и ударил по столу единственным кулаком. — В этой схватке я потерял лапу, а мои друзья — кто глаз, кто ухо. Но мы победили! Спасли пингвина! Вот только тюлень…

— Что… тюлень?

— Верный тюлень был тяжело ранен в том бою. Он лишился ласт и теперь больше не может плавать по морю как вольная рыбка. Ах, это ужасно! — Каррамб бесслезно зарыдал.

— Да… — только и нашел, что сказать Евгений.

— Теперь ему помогут только протезы, — заметил Каррамб. — А они так дорого стоят! Поэтому мы с друзьями вернулись собирать деньги для несчастного.

— М-м-м… — сказал Евгений.

— Да-да! — энергично продолжил Каррамб. — Доброе дело должно быть завершено! И мои друзья тоже так считают. Сейчас я тебя с ними познакомлю!

Этого еще не хватало! Евгений хотел отказаться, но не успел: Каррамб крикнул остальным двум хорькам:

— Сюда, друзья! Я познакомлю вас с благороднейшим из пингвинов!

«Друзья», словно ожидая этого приглашения, с готовностью переместились за столик пингвина. Оказавшись в обществе целых трех хорьков разбойничьего вида, Евгений окончательно сник.

— Это Хаврош Акасфер, — представил его Каррамб. — Я как раз рассказывал ему про битву за пингвина.

— Да… Ох и битва была, — подтвердил одноглазый хорек.

— Всем битвам битва! — вставил одноухий.

— Они как набросятся! — продолжил одноглазый.

— Кто? — спросил Евгений.

— Враги! — воскликнул одноглазый.