Лиса и Каменный Зверь
Шрифт:
Прости, Лиса. Я не открою клетку.
Глава 4
Глава 4
Лиина всегда больше любила вечера, чем дни.
Что день? Суета, шум. Колгота какая то... Утро лениво, хоть накануне рано ляг, хоть поздно, а все одно - обидно и неохота выбираться из тёплой постели, подчиняясь навязчивому свету новорождённого Яра. Дневное светило агрессивно - утром норовит выжечь глаза, днём кусает кожу,
Утро подозрительно, неизвестно - что ещё принесёт с собой? К добру или к худу яркий свет? День суетен, быстро сгорает...
Вот вечер... Как старший брат или добрый отец, гладит по голове, мягким одеялом накрывает - все ушло. Если что и случилось плохого - что с того? Сгорело всё. Не вернётся больше. Отдыхай пока!
Вечером уютно везде - даже и здесь, в мрачном замке, на мрачном острове. Не глядеть в окно только... Снег, падавший всю ночь днём стаял, обнажив сгоревшую траву и чёрную плоть земли и камней, будто гнилое мясо с костей сползло. Там и тут - ямки и островки, тёмные и светлые. Это снаружи так... А здесь, внутри - тёплый свет очага (Лейнар называет его камин), свечи и светильники.
Удобное кресло, покрытое шкурой зевра* и вышивка в руках - белый бархат, цветным бисером по нему - картина, рыжая лиса на снегу.
Делая самый первый стежок, в первый раз загадала Пустоголовая Ли - как закончит вышивку и последняя бисеринка на место ляжет, продавив ворсинки бархата твёрдыми боками, всё тогда и наладится. Либо она, Лиина, Лейнара полюбит, либо Дан за ней вернётся...
Тот далеко, удрал в неизвестные края, в вишневую морось. Может, помнит ещё о ней? Может, забыл? Как знать? Вдруг вернётся все же... Освободит, заберёт у чудовища? Покается в том, что так тогда вышло? А она и простит. Потом посадит на корабль, увезёт в синюю синь, заласкает, зацелует до боли, до колоты в сердце.
Лейнар Уилбер хороший муж. Надежный, заботливый. За ним, как за крепкой дверью - ничего не страшно. В постели ласковый, запутать может, заставляя тело врать. Лиина не винила естество своё. Плоть грешна, слаба, ласки просит, тепла. Да и дитё пора бы! Женщина долго пустой ходить не может, природа такая. Вот и бунтует тело, вот и требует своё. Продления хочет, пока не поздно. Что останется, когда оболочку земля призовёт? Ничего...
Ли пошевелила пальцами ног. Замёрзли даже в тёплых туфлях, перед камином. Глухо щёлкнув, вошла игла в ткань, весело побежала за нитью бусина. Девушка поправила пальцем бисеринку, покатала по ткани. Вспомнила прошлую ночь, отчего сладко заломило поясницу и бёдра.
"Хорошо
И теперь дыра. Пустота, как камни на берегу, с которых снег сошёл, повинуясь дневному теплу. "Ты же хочешь меня, Ли! Мокрая вся, горячая. Чувствуешь, как вхожу? Мне нравится, как ты меня сжимаешь собой... Нежная... Маленькая...
Следущая бусинка замерла, нанизанная на тонкую иголку, сжатую в дрогнувших пальцах.
Дитё надо, почему не дают Боги?! За тот ли грех, за другой ли, ещё не совершенный гневаются? Когда был сэтр в отъезде по торговым делам, решила спросить сэтра Лейнар об этом Гету, Великую Мать. Вышла к морю ночью, в промозглый холод, запалила огненный круг. Прядь своих волос отрезала ножом и в костёр бросила. Волосы, рыжие, огненные слились с пламенем и, ярко вспыхнув, погасли. Злится Гета. Молчит. Не хочет говорить. Душу видит, ложь. Полыхающее от страсти тело и дыру в груди. Недостойна, видимо, Лиина такого дара пока.
Глотая стыд, краснея и барахтаясь в словах, как слепой котёнок в ведре с водой, Лиина спросила об этом мужа - чего нет детей то? У других вон, только свадебный наряд прочь и уже живот на нос тянет. У нас то что? Пустая я, верно?
Он вздохнул. Тяжело, губы сжал. Потом Лиину к себе притянул, обнял.
– Другие, лисёнок, по любви замуж идут... Может, поэтому? Ты меня не любишь, а у наших Богов это за блуд считается.
– Так и блудницы родят детей, сэтр Лейнар! Я что же, хуже их выходит?!
– Не думай об этом.
– процедил сквозь зубы - Ничего ты не хуже. Просто мы ещё недолго с тобой... Зачем смотреть на других? У них сразу, у нас попозже. Все разные, Линка! Кто его знает, что здесь... Я старый уже. Может, в этом дело. Да будут ещё дети, не печалься! Я постараюсь, Лин.
И по заднице жену хлопнул ладонью. Шутит ещё... Виду не показывает, что сам думал об этом.
С улицы раздались звуки шагов, скрип снега под ногами. Тяжело хлопнула входная дверь. Странно, сегодня тихо, а лязганья моста Лиина не услышала. Видимо, из - за мыслей. Или задремала все таки.
– Янина!
– Ли поднялась из кресла и вышивание мягко скользнуло на пол.
Вбежала прислуга.
– Сэтр Лейнар вернулся. Скажи, чтоб ужин накрыли.
Девушка вышла в огромный холл, чтобы встретить мужа. Он стоял возле двери, отряхиваясь от налипшего на одежду снега. Потом, расстегнув, кинул плащ на вешалку. Лиине вдруг нестерпимо захотелось обнять Лейнара. Уткнуться бы сейчас в промерзшую рубаху, в широкую каменную грудь, горячую под одеждой. И чтоб в ответ он обнял её тоже... Девушка даже руки стиснула, чтоб этого не сделать.
– Что не спишь, Лин?
– его голос низкий, хриплый побежал по телу горячим ручейком, скатился жаркими бусинами по бёдрам, упал в ноги - Поздно уже. Ужинала?
Она мотнула головой молча, пытаясь справиться с наваждением. Магия Лейнаров, так и есть. Древняя, сильная. Что с того, что он из последних в Роду? В последних как раз вся соль. Остатки. Не то, что у Пустоголовой Ли - бумажку сжечь не в силах. Лейнар - сильный маг. Вот и страсть... Вот и желание! Бороться с этим надо, а ей нечем.