Лиса. Аркан пророчества
Шрифт:
– Нельг, – шепотом позвала она рамельца.
Но вместе с ним на Лису посмотрел и старик. Точнее, посмотрел его странный головной убор, полностью закрывающий глаза шамана. А тот все продолжал гнусаво, со скрипом петь свою странную песню. И все-таки она вполне ощутила этот взгляд. Пришлось смириться с тем, что до конца обряда подать какой-либо знак Эшу, она не сможет и покачать головой на молчаливый вопрос рамельца.
Обтянутая кожей колотушка ударила по расписанному волчьими клыкастыми мордами бубну. Лиса вздрогнула. Словно недовольство шамана высказывала его колотушка. Довольно громко. Удар, другой. И вдруг все смолкло. Замолчал и шаман. Ровно на секунду. Но в эту секунду девушке показалось, что она оглохла. Даже противный свист заскрежетал в ушах.
Потому, когда колотушка вновь пришла в движение, на этот раз мерно стуча в одном ритме,
Там-там-там. Там-там-там. Звук бубна проливался бальзамом, залечивая растревоженную боль. Да, этот звук ей нравился. Он ударял в самую душу, напоминая барабаны орчанок. Там-там-там, там-там-там. Как тогда, во время обряда в пустыне. Звон шаманских побрякушек слился со стуком колотушки, отгоняя нежеланные мысли. Вот уже и песня старика не звучала так ужасно, будто дополняя музыку. «Охой, –пел старик. – Охооой». Кого он звал? Говорили, что шаманы разговаривают не только со Светлой. С мертвыми душами тоже. И кто знает, может с Темными Богами? Тогда уже точно ничто не поможет. Но бубен ритмично ухал, да и бубенчики звенели уж больно весело, нет, эта песня не для Темных. Она для нее. Там-там-там. Там-там-там…Да и песню, мнится, пел уже не старик, а кто-то, кого она слышала прежде. Знакомый голос, но она, погружённая в мотив, не могла вспомнить, кому он принадлежал. И шепот, далекий шепот слышался сквозь неразличимые слова песни. «Исса….исса…ассниссссь…лышиииишь…няааа…ышииишииишь…енняяяааа». Шепот был странным, будто эхо в Южных горах. Она попыталась разгадать, что ей говорят. Но в ушах по-прежнему было лишь: «ышшиииишь…исссаааа». И вдруг шепот стал грубее, медленнее, а голос, шептавший слова – ниже. «шу…анкакушууу…сениии… анкакушууум… аладжаааам».
Резкий удар колотушки выдернул ее из сна, успевшего стать кошмаром. Лиса открыла глаза и увидела кожаную бахрому прямо перед собой. Шаман наклонился к ее носу, так неистово стуча колотушкой о бубен, что звон бубенчиков на его одежде и на самой колотушке слился в один непрерывный звук.
Будто увидев, что девушка открыла глаза, шаман замер. И снова тишина разлилась вокруг. Старик молча отодвинулся от девушки и, вернувшись на свое место у очага, опустился на пол.
Взгляд Лисы выхватил замершего старшего, до сих пор пребывающего в той же позе, в какой она видела его до этого. С тем же отрешенным выражением лица. Она повернулась и посмотрела на Нельга. Слышал ли рамелец то, что слышала она? Слышал ли кто-нибудь, помимо нее?
Но сказочник сидел с остекленевшим взглядом, неестественно выпрямив спину. Что он сейчас видел – она не знала, но от его вида ей стало жутко.
– Они спят, – пояснил шаман. Голос у него оказался неожиданно приятным в отличие от пения. И даже северный акцент она не уловила в этих двух словах.
– И я? – спросила девушка.
Маска шамана повернулась к ней. Перья на головном уборе качнулись, и Лисе показалось, что у того на голове сидит птица. Крыльями она закрывает старику уши и шею, а лапами вцепилась в его волосы. Голова же птицы была спрятана под левое крыло, как будто она спала. Девушка взглянула на кожаную маску, сплетённую словно клетка из прутьев. Вместо кожаных тесемок вились тонкие ивовые прутья. Вот во что вцепились лапы птицы, а вовсе не в волосы шамана. Да был ли сам шаман здесь? Нет. Лиса видела лишь странную птицу, сидевшую на пустой клетке, стоявшей на огромном валуне. Девушка огляделась – и вот, уже не шатер шамана вокруг, а ровная светло-бежевая степь. Высушенные солнцем травы гнулись к земле от еле дующего жаркого ветерка, волнами расходящегося по степи. Лиса тоже ощутила жар и подняла голову к небу, посмотреть, далеко ли до вечерней прохлады. Но светила видно не было. Лишь бескрайнее бледное небо. Она вновь повернулась и наткнулась на взгляд птицы. Та, уже успела вытащить голову из-под крыла и теперь внимательно рассматривала девушку.
– Ты кто? – спросила Лиса у птицы, протягивая руку, чтобы погладить ее по красивым шелковистым перьям.
Птица открыла клюв и вдруг каркнула совсем по-вороньи, а перья под рукой Лисы окрасились в чёрный цвет. Перед ней сидел уже ворон, блестя чёрными бусинами глаз. И когти его уцепились уж не в прутья клетки, а в скользкие чуть шевелящиеся тела чёрных змеек. Лиса с отвращением отдёрнула руку и отступила на шаг. Ворон каркнул снова, тряхнув головой, а потом и всем телом. Его чёрные блестящие перья слились воедино, стирая меж собой границы и принялись таять, плавясь и превращаясь в столь же чёрную жижу. Контур птицы оплыл, как свеча. Небо вокруг затянуло тьмой. Жижа все текла и текла, булькая и стекая к ногам девушки. Она отшагнула, потом еще и еще. До тех пор, пока не поняла, что эта черная смоляная масса уже затопила все вокруг. И даже земли не было видно нигде, лишь маленький островок вокруг ног Лисы остался нетронутым. А из жижи начали вздуваться пузыри. Они вздувались, разрастаясь почти в рост девушки, и лопались с громким треском, друг у друга перехватывая эту странную очередь, все ближе и ближе подбираясь к ней. Она, поняв, что отступать больше некуда, безрезультатно пыталась воззвать к Стихии, чтобы защититься от неясной опасности. Над ее головой по мглистому небу прокатился раскат грома.
За спиной Лисы мелькнула тень, заставляя обернуться. Но вместо очередного пузыря она увидела черный размытый силуэт. Он-то и схватил ее за руку. Широкая черная кисть, больше похожая на когтистую лапу, обхватила запястье девушки и рывком дернула ее, заставляя нырнуть в этот странный черный туман до того, как последний островок светлой земли поглотила липкая булькающая жижа.
Странно, но страха не было. Словно что-то в полной темноте дарило ей ощущение надежности, уверенности в том, что ей не причинят вреда. Она ничего не видела в этой темноте, но по-прежнему чувствовала руку, обхватывающую ее запястье. И вторую, коснувшуюся ее плеча. Тьма защищала ее. Защищала от черноты, как бы странно это ни выглядело. Рука с запястья исчезла, но тут же что–то коснулось ее косы и почти незаметным дуновением расплела ее, распуская волосы Лисы по плечам и спине. Дуновение коснулось ее щеки, проведя слабым, почти неощутимым движением воздуха по скуле девушки, спускаясь к ее шее. Сейчас, в этом странном молчании, в полной темноте ей казалось, что она знает эти касания. Тьма легко коснулась ее губ. Дремавшая тоска тут же отозвалась, поднимая голову. Прерывистый вздох – и вот по щеке уже потекла слеза. Лиса сглотнула. Как мало ей нужно, чтобы почувствовать его. Она хотела схватить дымную руку, поймавшую ее слезу, но пальцы девушки ухватили лишь воздух.
Горький терпкий запах проник сквозь завесу тьмы. Громкий гулкий звук разорвал тишину. Один, другой. С третьим она вернулась в шатер шамана, словно упала на землю. Ощущение падения было настолько реальным, что воздух просто вышибло из груди девушки. Да так, что она никак не могла вдохнуть, с сипом пытаясь втянуть в себя хоть толику воздуха. Неяркий свет от очага теперь вызвал резь в глазах до боли, до слез. Она оперлась руками о пол шатра перед собой и, склонившись, тщетно старалась задышать, краснея лицом.
Шаман вновь гулко стукнул в бубен. И воздух, наконец, прорвав странную преграду, с силой ворвался в легкие, почти горевшие от долгой пустоты. Лиса дышала часто, пытаясь напоить тело воздухом, а глаза ее смотрели на раскрашенное и потное лицо старика, успевшего снять головной убор и дышавшего так же часто, как она сама. Волосы его прилипли ко лбу и выглядел шаман так, словно последний час бегал под руководством магистра Хайте на полигоне.
Глава 10
– Что, драный ррарг, это было? – возмущенно полушепотом спросила Лиса и вовсе не от того, что боялась разбудить остальных присутствующих. Горло все еще сипело от частого судорожного дыхания.
Шаман тяжело опустился на пол напротив нее и, несмотря на усталость, аккуратно положил головной убор рядом с собой. Бубен и колотушка последовали за шапкой. Шаман, все еще тяжело дыша, ласково погладил колотушку по длинной ручке. И лишь после этого посмотрел на собеседницу.
– Еле вытащил тебя, – проговорил он, подтверждая ее подозрения об отсутствии северного акцента. Старик положил полные чистые руки на колени. – Никак не хотел Индра отпускать тебя.
– Индра? – повторила Лиса за стариком имя Темного бога. – Тот самый?
– Тот, тот, – покивал шаман. – Если бы не Тьма, кто знает, где бы ты сейчас блуждала.
– Индра – это тот ворон? – Лиса вновь почувствовала отвращение, вспомнив скользких черных змей и, увидев кивок, продолжила: – Почему я туда попала? Вы же вытащили меня. Когда я услышала тот голос, Вы вернули меня.
– Я тоже так думал. Ты должна была лишь поговорить со Светлой, – шаман свел брови на переносице и его глаза-щелочки вовсе стали невидны, – но до Светлой ты не добралась. Тебя перехватили. Тот, кто зовет тебя. Тот, что привел смерть в этот мир. Он позвал снова. И ты услышала. Я попытался вытащить тебя. Мне даже почти удалось.