Лиса. Личные хроники русской смуты
Шрифт:
Помедлив и уяснив сказанное, Лиса справилась со смущением и благодарно кивнула. Про себя она решила, что Нина Павловна — хорошая женщина, а ни капельки не порочная. Зря её так называли глупые старшеклассники.
Глава 7
Поздний звонок
Массивные настенные часы гулко пробили десять вечера, и сразу же, вслед за ними, как оглашенный зазвонил телефон.
«Поздновато для звонков», — отметила Лиса.
Трубку в такое время обычно снимала мама, но сейчас
Ещё минуту назад она, уютно подобрав под себя ноги, сидела в своей комнате на диване и увлечённо читала подшивку фантастики. Более двадцати рассказов из нескольких различных распространявшихся по дефицитной подписке журналов были кропотливо собраны, сшиты вместе и помещены под твёрдую картонную обложку кем-то наверняка очень сообразительным и терпеливым. Такие журналы (если на них удавалось подписаться) приносили раз в месяц, и Лису жутко раздражал тот факт, что печатаемые в них рассказы всегда и неизменно обрывались на самом интересном месте. В многозначительно-таинственной фразе «Продолжение следует» она небезосновательно подозревала изощрённое циничное издевательство. Слава богу, что в её нынешнем случае нашелся добрый и аккуратный человек, который собрал всю подборку воедино. Журналы давались для прочтения под честное слово и лишь на несколько дней — срок уже истекал и Лиса решила в этот вечер непременно дочитать всю подшивку. Но ведь не дают, отвлекают…
— Да? Вам кого?.. — холодно спросила она.
На том конце телефонной линии заплакали. Вскоре всхлипывания перешли в рыдания, а затем к ним и вовсе добавились упрёки, смысл которых разобрать и понять было совершенно невозможно. Лиса отчего-то испугалась и рефлекторно положила извергавшую несуразности трубку на рычаги. Телефон тут же зазвонил снова. Звонивший, судя по всему, понял свою ошибку и на этот раз приложил нешуточные усилия, чтобы говорить более внятно:
— Не бросай трубку!.. Это я… Света… — запинаясь, выдавил совершенно незнакомый женский голос.
Светка… Со Светкой они когда-то ходили в одни ясли, затем в садик, потом восемь лет проучились в одном классе, пока Лиса не перешла в другую школу. Несмотря на то, что они года полтора не общались, подружкин голос она бы непременно узнала. Должна была узнать… Но голос звонившей полуночницы явно принадлежал вполне сформировавшейся женщине, поэтому Лиса снова промолчала. На всякий случай.
Собеседница что-то такое в этом молчании поняла и почувствовала. Рыдания возобновились, да с такой силой, что Лисе сразу же стало ясно: даже если это не Светка, то у звонившей женщины произошло что-то крайне нехорошее и неприятное. Пересилив себя, Лиса крепко прижала трубку к щеке, прикрыла ладонью губы и микрофон, и тихо, чтобы не привлекать внимания мамы, уточнила:
— Света, Светочка… Это ты? Что случилось, Света?..
Кухонная дверь немедленно приоткрылась и в образовавшемся просвете появилась бдительная мама:
— Кто это там так поздно звонит?
Лиса, успокаивающе помахала ей ладонью, затем ею же плотно зажала прорези микрофона и, стараясь держаться как можно независимее и спокойнее, приглушив голос, ответила:
— Это Светка звонит. Помнишь — подружка из старой школы? Просто так звонит. Соскучилась, наверное… Я пойду, в комнате с ней поговорю, — и уже в трубку попросила: — Свет, ты подожди. Я сейчас в комнату шнур протяну.
Лиса тщетно пыталась подавить неизвестно по какой причине возникшее волнение, непроизвольно оттягивая начало предстоящего разговора. Она аккуратно прикрыла дверь своей комнаты, затем долго устраивалась на диване и лишь потом установила телефонный аппарат рядом с собой, на узорчатую вышитую подушечку. С минуту она сидела молча, приходила в себя. Наконец, решилась поднести трубку к уху:
— Да, Света. Привет. Что у тебя случилось? И почему ты плачешь?
Оказалось, что на том конце трубку не положили, но уже успокоились. Голос подруги звучал неприветливо и гневно:
— Сейчас ты узнаешь, почему я звоню! Всё узнаешь!.. Кто тебе дал право говорить обо мне всякие гадости? Мне всё рассказали! Теперь мой парень с тобой серьёзно разберётся. Завтра в школе он всем расскажет, какой ты отвратительный человек!
Лиса опешила. Как остановить обрушившийся на неё поток брани и нешуточных угроз она нашлась не сразу.
— Света, милая… подожди… не ругайся, пожалуйста… что и кому я сказала?
— Как кому?.. Ты сказала Карине, что я легкомысленная, и что у меня всегда было много парней! А это ложь!!! И теперь Вугар тебя за неё изобьёт! Так что в школу завтра лучше не ходи!
— Света, но я никогда не говорила о тебе ничего такого…
— Не ври! Говорила! Карине рассказала Вугару, а он по секрету мне, — голос Светы дрогнул. Теперь в нём не было злости. Одна обида: — Вот скажи, скажи… Зачем ты это сделала? Я тебе хоть раз сделала что-нибудь плохое? — собеседница на том конце линии хлюпнула носом и, не удержавшись, разрыдалась с новой силой.
Образовавшаяся пауза наконец-то дала возможность Лисе вклиниться в непрерывные и, что особенно обидно, абсолютно беспочвенные обвинения в её адрес.
Со Светкой они не общались уже полтора года. Такое бывает не только у девочек, но и у вполне взрослых женщин. Расставшись в силу тех или иных жизненных обстоятельств, они, безо всякой на то причины, могут не только не здороваться при случайной встрече, но и, совершенно не сговариваясь, делать вид, что и вовсе друг дружку не знают.
Лиса знала: Вугар — парень из параллельного класса её новой школы — ухаживает за Светкой. В том, что местный мальчик ухаживает за русской девочкой, не было ничего странного. К такому в Баку уже привыкли. Удивительным было то, что выросшая в отличавшейся строгими нравами набожной семье Светка ответила на ухаживания мальчика-азербайджанца.
Лиса несколько раз видела их прогуливающимися в парке, они заходили в её новую школу, и даже во двор, где она жила. Не заходили Светка и Вугар лишь к ней, хотя частенько бывали у других девочек — помладше, с которыми Вугар водил какую-то непонятную дружбу.
С этими девочками Лиса теперь близко не зналась. Разница в возрасте и связанное с ней взросление вывели их за круг близкого общения. Кроме того, ей уже второй год было не до дворовых игр и посиделок. В новой школе требования были куда жестче, и она, бывшая признанная отличница, скатилась на шаткие четвёрки… Для неё это было настоящей трагедией. Отставать от новых одноклассников было стыдно.