Шрифт:
1
21 год по летоисчислению Нового мира
Перевал Арч-Корт
Сгущались сумерки, но от нагретых за день камней ещё тянуло теплом. Пройдёт совсем немного времени и стемнеет. Только облака, обнявшие вершину Арч-Корта, будут долго розоветь в лучах солнца, укрывшегося за перевалом. В этих местах всегда рано темнеет. И ночи здесь тёмные, словно на землю набросили плащ из тяжёлого чёрного бархата, украшенного алмазными сполохами звёзд.
Селение лежало перед ними как на ладони. Двадцать-тридцать домов, беспорядочно разбросанных вдоль пологого склона. От полуразвалившихся,
Чуть в стороне, — белоснежная мечеть. Небольшая, но очень ухоженная. Стройная стрела минарета, была увенчана золотым полумесяцем, а башню опоясывал балкон — шерефе, [1] украшенный ажурной каменной резьбой. Изящные орнамент, казался хрупким и невесомым. Его не испортили модными (по словам Карима) «дудками Аллаха». Громкоговорители здесь ни к чему, — деревня небольшая. Скорее всего, даже муэдзина нет и призыв на молитву произносит сам мулла.
Ниже по склону, пробивая дорогу между камней, извивается шумная горная река. Выше по течению, метрах в двухстах от деревни, — пулемётный дот и вышка с прожекторами. За ним высились два, похожих на сторожевые башни, утёса. Их называют «Воротами Арч-Корта», — здесь, в узком распадке, начинается путь через перевал.
1
Шерефе, — балкон для муэдзина.
Место для посёлка выбрано удачно. В старину, про него сказали бы следующее: «основан в таком-то веке, на пересечении торговых путей…». Пути здесь пересекались, да. Только, вряд ли их можно назвать «торговыми». На юго-востоке лежал Джохар-юрт, на севере — граница с Российской территорией, а к западу — побережье, населённое Сомалийскими племенами. Через это селение проходили караваны с рабами, захваченными пиратами. Чеченские банды, промышлявшие на равнине и прочий разномастный сброд.
— Дядя Карим…
— Что случилось?
— Откуда вы с отцом так хорошо знаете здешние тропы? — тихо спросил Никита. — Бывали в экспедициях?
— Можно сказать и так, — кивнул алжирец, не отрываясь от бинокля. Он бросил быстрый взгляд на Никиту и замолчал, словно вспомнив нечто, очень неприятное. Дёрнул щекой, но всё-же ответил. — У меня были проблемы в этих местах. Личного характера.
— С горцами?
— Да.
— А отец?
— Он помогал их решать. В своё время хорошо погуляли в этих местам. Правда, после всего, что мы здесь устроили, лучше бы нам сюда не возвращаться.
— Почему?
— Кровная месть, Никита, у чеченцев, сроков давности не имеет. А кровников у нас, с твоим отцом, здесь найдётся немало.
— Папа никогда не рассказывал про это.
— Это было давно. Лет десять назад, — Шайя задумчиво прищурился и провёл рукой по бороде. — И правильно сделал, что не рассказывал. Незачем ворошить прошлое.
— Дядя Карим…
— Хватит вопросов, Никита. Смотри за своим сектором. Племянничек…
Через несколько минут за их спинами послышался шорох.
— Ну вы парни даёте! — Поль тихо опустился рядом с ними. — Вы бы ещё песни петь
— А что нужно было сделать? Кричать во всё горло: «Стой, кто идёт?!» Я слышал как ты идёшь. Топаешь, как слон. До деревни далеко, а местные жители — лентяи. Рано ложатся и поздно встают, так что зря переживаешь.
— Как видишь, им сегодня не спится.
— Медведь, этот шум не по наши души, так что зря переживаешь. К тому-же, ветер дует в нашу сторону — даже местные овчарки не учуют. Не зря здесь звериная нора. Пусть и заброшенная. Какой зверь поселиться там, где часто ходят люди?
Шайя был прав — среди хаотичного нагромождения камней, поросших густым и колючим кустарником, заметить людей трудно. Разве что столкнуться лицом к лицу, но и это маловероятно. Кому охота соваться в эти дебри, рискуя оставить на длинных шипах не только одежду, но и собственную шкуру? Вдобавок к этому, между валунов виднелось тёмное отверстие — брошенная нора какого местного зверя.
— Видишь дом на границе селения? — спросил Карим. — Недалеко от дота. У ограды три джипа. Они не местные.
— С чего ты так решил? — дёрнул бровью Нардин.
— Машины стоят за воротами.
— И что? Думаешь, что Орден?
— Нет, не думаю. Для наших друзей слишком много блеска. Скорее всего, — деловые партнёры с восточного побережья. И ещё… Они не мусульмане. Во-первых, — машины слишком разукрашены. Много никеля, лишние фары на кенгурятнике и всё такое. Местные жители любят блестящие игрушки, но не до такой степени.
— А почему не мусульмане?
— Будь гости единоверцами, хозяин из кожи вывернулся, но джипы поставил бы во дворе. Законы гостеприимства. Нет, это чужие, причём не слишком уважаемые. Вполне могут быть испанцами. Здесь разной швали, как блох на барбоске. Их не любят, но дела с ними ведут. По слухам, в последнее время, они зачастили в эти края. Или приехали за живым товаром, или наоборот — привезли на продажу.
— Католики и мусульмане?
— А что здесь такого? Не путай веру с бизнесом.
— Дальше не пойдём? — спросил Никита.
— Нет, — ответил Карим, — сегодня лучше не соваться. Хозяин устроит застолье, а дела отложат на завтра. После завершения сделки будет ещё одно застолье, — вот тогда все расслабятся и можно будет пройти. Сутки потеряем, но это мелочи. По большому счёту, нам крупно повезло, что в селении чужие.
— А почему именно на завтра? — не унимался Нардин-младший. — Может они вчера приехали и гулять будут сегодня?
— Очень сомневаюсь. Будь они здесь несколько дней, их водители помыли машины. Если человек так украшает свой джип, он не стерпит пыли. Испанцы! У них может не быть денег на бензин, но машина будет блестеть как яйца у кота. А эти грязные, как черти. Двери забрызганы свежей глиной. Нет, они приехали недавно.
— Карим, ты прямо Шерлок Холмс, — усмехнулся Поль. — Ладно, парни, хватит болтать, давай устраиваться на отдых. Никита, ты дежуришь первым.
Поль проснулся поздно — около шести часов. Ночью похолодало и он, с удовольствием вдохнул прохладный горный воздух. Заросли кустарника, в котором они укрылись, добавлял в него терпкий дурманящий аромат, похожий на запах можжевельника. Карим, которому досталась «собачья вахта», потёр покрасневшие глаза и кивнул в сторону деревни.