Лишнее золото. Судьбы цвета хаки
Шрифт:
– Пошли, – бросил Кариму и взял с кровати автомат.
Мы выехали за ворота периметра, свернули налево и углубились в узкие улочки. Где-то через пятьсот метров мы остановились и свернули во двор. Дом был огорожен высоким забором. Здесь мы сменили машину. На какой-то грязный и раздолбанный пикап с тентом. За руль сел незнакомый нам мужчина. Еще несколько кругов по району – и мы подъехали к окраине поселка. Дома здесь строились не так кучно, как в центре.
Въехали во двор. Кто-то закрыл за нами ворота, и мы выбрались наружу. Водитель проводил нас внутрь дома и ушел.
– Он здесь. – На
– Один? – спросил Виктор.
– На улице бродят два охранника, но это ненадолго. Через полчаса они уйдут в пристройку и сядут играть в карты. По ним можно часы сверять.
– Хорошо.
Мы поднялись на второй этаж. Небольшая комната пустовала. Здесь даже мебели не было, если не считать двух спальных мешков, брошенных на пол. Кроме них, здесь стояли два стула и массивный письменный стол. На фоне общей заброшенности этот предмет интерьера смотрелся немного странно. Слишком изящно выглядел. На полированной столешнице лежала знакомая снайперская винтовка.
Мы с Каримом устроились на полу. Наше время еще не пришло. Виктор сбросил с себя жилет, взял пистолет и нож. Попрыгал и спустя несколько минут ушел на улицу. Теперь нам остается только ждать. Пратт уселся перед окном. Положил на колени винтовку и приготовился к терпеливому ожиданию. Ничего не скажешь – веселое здесь житье… Что ни день, то новые загадки.
Ждали недолго. Где-то через полчаса – на втором этаже распахнулось окно. Дважды мигнул фонарик, и Эндрю, не отрываясь от прицела, процедил:
– Все нормально. Это Виктор.
Человеческий силуэт, едва заметный на фоне стены, скользнул вниз. Еще несколько минут – и Виктор перебрался через забор.
– Уходим, – процедил он, – через несколько минут начнется пожар. Дело сделано.
Когда мы вернулись, было уже за полночь. Идти в гостиницу нежелательно. Хоть консьерж и состоял на негласной службе у Виктора, но лишний раз светиться там не стоит. Поэтому мы собрались в служебном кабинете. Служба внутренней безопасности работает круглосуточно, и такими посиделками здесь никого не удивишь.
Виктор почти упал в свое кресло, вытащил из ящика стола бутылку коньяку и три стакана. Не спрашивая, разлил. Кивнул нам и залпом выпил свою порцию. Поморщился и достал из кармана платок. Долго вытирал руки, будто очищал с них прилипшую грязь. Я удивленно хмыкнул. Виктор не был белоручкой. И зеленым юнцом тоже. Чтобы с такой брезгливостью чистить руки после рядового убийства человека, надо узнать что-то очень неприятное. И очередной труп, оставленный за спиной, в эту категорию не попадает. Ладно, это его личное дело.
– «В тот день ты увидишь грешников, закованных в цепи. Их одеяние будет из смолы, а их лица будут покрыты огнем» [53] , – неторопливо процитировал Карим, глядя на зарево над жилым сектором. Потом допил коньяк и повернулся к нам. – Слушайте, парни! Если я не ошибаюсь, кабаки здесь работают до самого утра? Пошли прогуляемся? Девочки и выпивка нам сейчас не помешают.
– Валите без меня, – не поднимая головы, отмахнулся Виктор. – Извините, мужики, но сейчас хочу побыть один.
53
Коран,
– Как знаешь… – Мы пожали плечами и, взяв оружие, пошли к выходу. Когда уже подходили к двери, он нас окликнул:
– Парни… – он немного помолчал, а потом кивнул: – Спасибо.
21 год по летоисчислению Нового мира.
Перевал Арч-Корт
Сгущались сумерки, но от нагретых за день камней еще тянуло теплом. Пройдет совсем немного времени, и стемнеет. И только облака, обнявшие вершину Арч-Корта, будут долго розоветь в лучах солнца, укрывшегося за перевалом. В этих местах всегда рано темнеет. А ночи темные, словно на землю набросили плащ из тяжелого черного бархата, украшенного алмазными сполохами звезд.
Селение лежало перед ними как на ладони. Двадцать – тридцать домов, беспорядочно разбросанных вдоль пологого склона. От полуразвалившихся, сложенных из дикого камня лачуг (времен освоения этих земель) до двухэтажных кирпичных коттеджей, укрывшихся за высокими прочными оградами. И только буйная зелень горных трав приглушала эту разницу, примиряя нищету хижин и блеск особняков.
Чуть в стороне – белоснежная мечеть. Небольшая, но очень ухоженная. Стройная стрела минарета увенчана золотым полумесяцем, а башню опоясывает шерефе – балкон для муэдзина, украшенный ажурной каменной резьбой. Орнамент настольно изящный, что казался невесомым. Его не успели испортить модными нововведениями. Громкоговорители здесь ни к чему – деревня небольшая. Скорее всего, даже муэдзина нет, и призыв на молитву произносит сам мулла.
Ниже по склону, пробивая дорогу между камней, извивается шумная горная река. Выше по течению, метрах в двухстах от деревни, – пулеметный дот и вышка с прожекторами. За ним высились два похожих на сторожевые башни утеса. Их называют воротами Арч-Корта, – здесь, в узком распадке, начинается путь через перевал.
Место для поселка выбрано удачно. В старину про него сказали бы следующее: «Основан в таком-то веке, на пересечении торговых путей…» Пути здесь пересекались, да. Только вряд ли их можно назвать «торговыми». На юго-востоке лежал Джохар-Юрт, на севере – граница с Русскими землями, а к западу – побережье, населенное сомалийскими племенами. Через это селение проходили караваны с рабами, захваченными пиратами. Чеченские банды, промышлявшие на равнине, и прочий разномастный сброд.
– Дядя Карим…
– Что случилось?
– Откуда вы с отцом так хорошо знаете здешние тропы? – тихо спросил Никита. – Бывали в экспедициях?
– Можно сказать и так, – кивнул алжирец, не отрываясь от бинокля. Затем бросил быстрый взгляд на Никиту и замолчал, словно вспомнив нечто очень неприятное. Дернул щекой, но все же ответил: – У меня были проблемы в этих местах. Личного характера.
– С горцами?
– Да.
– А отец?
– Он помогал их решать. В свое время хорошо погуляли в этих местах. Правда, после всего, что мы здесь устроили, лучше бы нам сюда не возвращаться.