Лишний князь
Шрифт:
– Это Яворово огнище, господине, - осмелился подать голос Любомысл, скромно сидевший у входа.
– Оно принадлежало огнищанину Явору, который лет сорок назад...
– Ой, не сейчас, Любша!
– перебил его князь.
– После свои сказки будешь рассказывать.
– Ровное ли оно? Хватит ли нам места, чтобы построить полки? Что у нас по бокам?
– Все хорошо, князь, - заверил его Твердислав, который ночью ездил осматривать местность.
– Для полков места хватит. С одного бока у нас будет лес с густыми кустами, их конница там не пройдет. С другого бока - ручей, туда они тоже не сунутся. Выстроимся посредине, загородимся щитами - и пусть они бьются, как
– А сколько их там?
– спросил Боронислав Стоимирович.
– Да тысяч девять, - ответил ему Твердислав.
– Это много. Нас меньше, - недовольно заметил Бороня-Шестопер.
– Может, подождать, пока подойдет подкрепление?
– Мы-то можем подождать, да они ждать не будут!
– с легкой усмешкой подал голос князь Буривой.
Боронислав недовольно взглянул на него, но затевать перепалку не стал.
– Верно, ждать уже нечего, - согласился со своим старым приятелем Всеволод.
– Раз пришли, то сделаем свое дело, и пусть боги решают, кто прав. Я с большим полком и дружиной стану в челе. Твердята, ты будешь при мне.
Твердислав Милонежич молча кивнул ему головой.
– Ярополк Осмомыслович, тебе стоять в левом крыле, - обратился Всеволод к удельному князю.
– Как твои молодцы - выдержат, не побегут?
– Это мои-то?
– обиженно воскликнул Ярополк.
– Да мои орлы сами в бой рвутся. Вот увидишь - они будут лучшими!
– Верю, верю, - успокоил его великий князь.
– Остается правое крыло. Держимир Верховодович - оно твое. Боронислав Стоимирович - ты там вторым воеводой. Возражения есть?
Держимир недовольно взглянул на своего давнего соперника Твердислава и скрипнул зубами. Быть воеводой большого полка было намного выгоднее, чем начальствовать крылом. Однако поскольку в челе стоял князь с дружиной, то Твердислава можно было считать не первым, а вторым воеводой, а в этом случае выходило, что он все же ниже по должности первого воеводы крыла. Мгновенно прикинув в уме эти расклады, Держимир согласился и не стал местничать.
– Остается еще конный полк, - напомнил Боронислав Стоимирович, который считался самым опытным полководцем.
– Конный полк будет в запасе. Начальствует им Буривой Прибыславич, - коротко бросил князь.
На людях он всегда называл своего старого друга по отчеству, чтобы подчеркнуть его значимость, о которой урожденные господа Великого Мира-города начинали уже забывать.
Туман понемногу рассеивался. Знамена у воеводских шатров распустили, вокруг них начали собираться воины. Послышался звук сопелок и дудок, зазвенели бубны. Оживленные голоса начали перекликаться во мгле, сзывая людей к полковым стягам.
В шатре остались только великий князь, его слуги и Буривой. Хоть это было ему и не по чину, Буривой всегда сам помогал Всеволоду одеваться перед сражением - так повелось с давних времен, еще когда они были совсем молодыми, не знатными, не имевшими княжеств и вотчин.
Сначала он вдвоем с Гостибором облачил князя в толстую стеганую рубаху из грубой тяжелой ткани, смягчающей удары под кольчугой. Ее нужно было завязывать тесемками на спине, и они вдвоем провозились с завязками довольно долго. Подшлемник Всеволод надел сам, а вот натянуть кольчугу он один бы не смог. Поверх кольчуги ему нацепили тяжелое стальное зерцало из двух досок - их тоже пришлось шнуровать на боках грубыми ремешками из бычьей кожи. Осталось еще железное ожерелье, защищавшее шею, наплечники, наручи, набедренники и наколенники. Весило это добро не меньше двух пудов, однако таскать его на ногах князю все равно не пришлось бы - весь бой он не собирался спускаться с коня. Узнать его можно было издалека по серебряным узорам на груди. Серебряная пластинка с изображением Перуна с копьем была и на его шлеме, но там она была украшена золотом, и это был единственный шлем с позолотой во всем войске - второго такого не было ни у кого.
Буривой сам подал ему меч в драгоценных ножнах и щит, обшитый снаружи железом. И меч, и щит были настоящими произведениями оружейного искусства. Поверхность щита была выкрашена в грозный рдяной цвет, поверх которого красовалось семейное изображение рода Мстиславичей - парящий сокол, сжимающий в когтях дубовую ветвь с позолоченными желудями.
– Ты со своими всадниками не торопись в бой, - одеваясь, отдавал последние наставления Всеволод.
– Без моего приказа не выезжай. Я дам тебе знать, когда будет время.
Одев князя и обняв его на прощание, Буривой поспешил к себе. Его собственный оруженосец, Избыгнев, ждал его перед палаткой с конем в поводу.
Это был лихой и хваткий парень чуть старше двадцати лет. Многочисленные друзья и знакомые узнавали его издалека: его трудно было спутать с кем-то другим. Ходил он, заметно прихрамывая на левую ногу, а через его рябое и вечно ухмыляющееся лицо шел наискось толстый багровый рубец. Рубец этот рассекал его левую бровь, отчего глаз его почти всегда был прикрыт, расплющивал кончик носа и терялся на правой щеке. Это придавало его лицу хищное выражение, отчего люди, видевшие его впервые, пугались и на всякий случай сторонились.
Битва на Яворовом огнище
В поле было прохладно, с травинок и листьев скатывались капли росы. Туман начинал рассеиваться, и в лучах только взошедшего солнца они сверкали, как драгоценные камни. Солнечный Дажьбог вывел свою полыхающую колесницу на небо, и его ослепительный шлем, освещающий всю подселенную, виднелся над краем леса, прижавшего поле к ручью. Лето едва успело начаться - только недавно сошло половодье, реки вернулись в свои берега и снова сделали пути проходимыми. Этим и воспользовались сыновья удельного князя Немира Милорадовича, по прозвищу Лиходей, чтобы в очередной раз попытаться захватить столицу и навязать ей свою власть.
Сам Немир Милорадович, уже глубокий старик, не мог сидеть на коне и оставался в своем уделе - Лихославле. Но двое его сыновей и их бояре, жаждавшие получить еще больше власти и еще больше вотчин, неудержимо рвались к Великому Миру-городу.
Избыгнев помог Буривою завязать подкольчужник, натянул на него кольчугу с зерцалом, подал шлем с узором в виде змеи. Придержал стремя коня по прозвищу Разгуляй - гнедого, с черной гривой и белым пятном в виде осинового листа на лбу. Затем развернул полковое знамя и принялся дуть в трубу, подзывая к себе всадников их полка. Трубил он просто ужасно - из медного жерла вылетал страшный рев, но сейчас именно это и было нужно. Вскоре вокруг них стало не протолкнуться - конные воины, одетые кто во что и вооруженные всеми мыслимыми видами оружия - копьями, сулицами, луками, кистенями, саблями, топорами и еще черт знает чем - столпились вокруг них, ожидая выступления. Их кони, от превосходных норовистых скакунов, купленных на востоке за большие куны, до никудышних рабочих лошадок смердов, дышали паром и ржали. Новенькие блестящие кольчуги, кожаные доспехи с нашитыми железными пластинами, толстые стеганки, а то и просто обнаженные тела, перехваченные ремнями - все это мельтешило и мелькало в глазах.