Лишний
Шрифт:
Сидели мы с ней в комнатке за сценой. Она постепенно теплела, воспоминания пошли погуще. Да, кое-какие деньги за него, Петра Ильича, получала, жила на них, пока деньги в цене были. А погиб он — тоже получала, но уже поменьше. Потом второй раз вышла замуж. Сложности кое-какие были — с признанием брака утратившим силу. Тогда-то и отдала она ту бумагу, о смерти Петра Ильича.
— Похоронку?
— Нет. — Она задумалась, — Не похоронка. Такая: на бланке, с печатями, подписями. Погиб при выполнении задания командования. Перед самой войной… Точно, перед войной. Похоронок тогда еще не было.
— Месяц не помните?
— Как же, помню… В начале июня 1941 года.
Детьми бог обидел, ни от одного мужа их не получилось. Зато сейчас у нее танцевально-хоровой коллектив.
— Фотографии не сохранилось… Петра Ильича?
— Нет.
И вдруг она поплыла, совсем размякла, заплакала. Всхлипнула, стянула с головы платок, осушила им глаза.
— Не знаю, что это на меня так накатило… Забыть бы надо. Я и забыла. Но в последние годы — винюсь и винюсь… Ну, знаю, что он там, под немцами, работал. Что там, у немцев, и погиб. И все думаю: не меня, а другую женщину выбрал бы — уцелел бы тогда? Именно меня встретил — не потому ли и погиб?.. Я чем виновата, чем?.. Немножечко ему оставалось, три месяца, вернулся бы, да не судьба. И умирал он тяжело…
Комнатка эта, за сценой, обклеена была фотографиями — дети, дети, дети…
— Вам что-нибудь известно о его последних днях?
— Сердцу известно… Очень я маялась в феврале 45-го… Все чудился он мне, звал меня, просил о чем-то…
И он, Петр Ильич, винил себя — за легкость, с которой обрек на одиночество малознакомую женщину, по рукам и ногам связав ее брачным свидетельством. Несколько строчек написал он — в этих строчках и было все то, что я назвал завещанием. Обстоятельства вынуждали Петра Ильича быть кратким, строчки писались по-немецки, ни одно имя не легло на бумагу. Виноват, прости — вот что выражали готические каракули. И далее: все то высшее, что есть над нами, не должно заслонять простейших обязательств, связывающих одного человека с другим и всех людей — с одним человеком.
По прошествии многих лет строчки эти читаются с восполнением и дополнением.