Лисьи Чары
Шрифт:
– Эй! – сказала она наконец, поспешно вскакивая. – Она течет не в ту сторону!
Все трое бросились к воде и замерли, замочив носки ботинок. Река и вправду текла в противоположном направлении. Если путешественники все это время шли по течению, то теперь путь их лежал против него.
– Морок, - буркнул Рискл и сделал отводящий знак.
Пан с сожалением покачала головой, потому что река отказалась опять меня направление своего течения.
– Мартиончик не говорил, как можно сладить с дуухами? – мрачно спросила шутиха.
Маги, сосредоточенно оглядывающие предательницу-реку и бормочущие себе под нос какие-то заклинания, одновременно покачали головами.
– Просто сказал: «Привезите мне его в клетке, мальчики, и я дам вам пряник»? – съязвила Пан. – Вы как хотите, а я пойду к тракту.
– Ты уверена, что разыщешь его? – усомнился Рискл.
– Абсолютно! – Пан придала своему голосу максимум решительности, закинула сумку на плечо, мельком тронула кончиками пальцев гильдейский знак и размашисто пошла в сторону поля. Правда, на его границе она попала ногой в канаву, и оступилась, что несколько подпортило эффект.
Любящий отец не раздумывая бросился за дочерью, не оставляя своему приятелю особого выбора.
Тракт оказался совсем недалеко, пройти пришлось всего два поля. Выбравшись на обочину, Пан отряхнула бархат юбки от сухих травинок и внимательно огляделась. Шагах в четырех от нее стоял указатель на деревню Луг святой Сфии. Рискл, обогнавший огненного мага на последних пятнадцати шагах, привычно развернул карту. Луг святой Сфии располагался всего в полудне пути от Кричащих Ключей. Маги и шутовка одновременно посмотрели на небо. Солнце медленно катилось к закату.
– Как раз стемнеет, когда мы доберемся до деревни, - уверенно сказал Герн, выбираясь с обочины на дорогу. – Там переночуем, а с утречка возьмем лошадей и поедем в Ключи.
У Рискла и Пан на этот раз возражений не нашлось, и удовлетворенный огненный маг повел свой маленький отряд вперед. Вернее, у шутовки возражения возникли, когда они уже прошли указатель, но она предпочла помолчать и подумать. С пространством творилось что-то странное, так что происходящее списать на морок или иллюзию было невозможно. Иллюзия может замаскировать подводную яму, наведя поверх нее ржавый песочек, но превратить мелкую Рыжанку, которая даже в столице была в этом смысле притчей во языцех, в глубокую не может никак. И так шутить с течением, или с расстоянием морок и иллюзия тоже не могут. Проще говоря, они то – чего нет. Признаться честно, Пан была плохо знакома с магией дуухов, как, впрочем, и все другие волшебники. Война, погубившая род Ловров и посадившая на трона семейство Божара заставила дуухов уйти прочь: в холмы, на изнанку мира, попросту эмигрировать в страны, куда лояльнее относящиеся к существам, которые пьют кровь или под полной луной превращаются в чудовищ. Ландор уже три сотни лет принадлежал магам. Немногие сохранившиеся магические книги – их переписывали чаще, чем исторические трактаты, - описывали эффект чужой магии, но не ее механизм, справедливо полагая, что у человека все равно не получится. Пан украдкой оглядела своих спутников. Герн, хотя, как уже говорилось и числился боевым магом и победил однажды кого-то из Великих Некромантов-недобитков, колдуном был посредственным. Рискл внушал больше доверия, но судя по всему все свое время проводил за написанием очередного магического трактата, а не за практическими занятиями. Познания Пан в колдовстве были ничтожны – на уровне школы, которую обязательно проходят все дети из магических семей, а надеяться одолеть врага при помощи канзары на его территории было глупо. Кроме того, шутовка не могла взять в толк, зачем Магистру Паррану понадобилось подкидывать ей в сумку листок. Посмотрев еще раз на Рискла, она подумала, что маг, пожалуй, может узнать, из какой книги листок был вырван.
Нагнав черного мага, она хотела уже показать ему бумагу, когда тот остановился. Впереди соляным столбом замер Герн, выставив вперед руку. Дорогу – широкую, по которой вполне могли бы проехать рядом три телеги – перегораживала толпа крестьян в оборванной одежде, избитых и вооруженных чем попало. Мужчины, женщины и даже дети кричали одновременно, замахиваясь косами, ухватами, серпами, топорами и просто палками. Пан обдало первозданной черной ненавистью, смертельной обидой, яростью, завистью, рвущимся наружу гневом, и все это смешалось в такой жуткий коктейль, что у нее поплыло перед глазами. Это было как глоток неразбавленного виски. Рядом с ней замер Рискл, хотя и по другой причине. Черный маг напитывался идущей от толпы злобой, шевеля пальцами. Губы его разъезжались в довольной ухмылке, как их не удерживай. Для черного мага тут было настоящее раздолье.
– Эффект минуса, - мрачно сказал Герн, отступая назад и закрывая собой дочь. – Похоже, и правда белые шалят.
Пан, справившись наконец с опьянением властью, которую ей сулила обезумевшая толпа, попыталась представить себе, сколько же белых магов должны были тут колдовать. Не меньше дюжины, причем – в течении всего лета, как минимум.
– Перетянешь на себя? – шепотом спросила шутовка, прижимаясь от еще не схлынувшего возбуждения к спине Рискла.
Черный маг скептически хмыкнул и сжал-разжал кулаки. Держался он великолепно, хотя Пан чувствовала – он тоже едва не поддается одуряющей силе людской злобы. С таким количеством силы справиться одному магу было почти невозможно.
– Не умею я с людьми работать… - проворчал он, следя за трещинами, которые змеятся по поставленному Герном световому щиту. – Я же не психиатр. Попробовать можно… Ты-то не хочешь?
– А куда я ее потом дену? – удивилась Пан. – В колдовстве я полный ноль.
– А канзара?
– Что канзара? Ею целую деревню не утихомиришь… - проворчала Пан, мысленно добавив «вот с земли стереть, это пожалуйста».
Герн повернул к ним покрывшееся бисеринками пота лицо и просипел:
– Придумайте же что-нибудь! Или найдите мне резерв! Я долго не выдержу!
Рискл поглядел на пожухшую траву ближайшего поля и полез за спичками.
– Чудесная идея! – нервно хихикнула Пан. – Тогда у этих господ будет полное право на нас злиться.
Едва не чиркнувший спичкой черный маг помрачнел и сунул коробок обратно. Щит треснул. Обессилевший Герн сполз на руки дочери, Рискл перескочил через него и вышел на середину дороги, разводя руки. Заклинание, которое он читал, было монотонным, напевным, протяжным и откровенно гнусным; хотя Пан не смогла разобрать ни слова, впечатление было именно такое. Эффект колдовства был невидим, шутовка попыталась поглядеть иным зрением, но смогла различить только желтушно-синие, похожие на синяки вихри злобы и слабые нити заклинания, больше ничего. А вот Герн восхищенно присвистнул.
– Он когда был молодой и наглый, такое пытался вытворять, но чтобы сейчас!
– Что он делает-то? – озадаченно спросила Пан.
– Громоотвод, - лаконично пояснил маг.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом крестьяне разом обмякли и повалились на дорогу. Пан с некоторым недоумением посмотрела себе под ноги на аккуратные плитки розовой плинфы, которыми был замощен тракт. Минуту назад здесь была только растрескавшаяся от жары земля, а теперь дороге мог позавидовать главный проспект Лантиниума.
– Ух ты, - сказала Пан.
– Тут столько энергии – город хватить построить, - слабо улыбнулся Рискл и упал навзничь.
Оставив вполне оправившегося отца, шутовка кинулась к черном магу. Он был без сознания, но из серьезных увечий можно было обнаружить только ссадину на лбу, которую Рискл заработал, ударившись о кирпич. Пришедшие в себя крестьяне апатично озирались, неспособные сейчас ни радоваться, ни злиться, и поднявшийся с земли Герн отправился руководить ими. По его требованию Рискла подняли на руки и торжественно – главным образом подобное ощущение рождала общая безмолвность процессии – понесли в деревню.