Лисица в борделе
Шрифт:
— Хочешь, чтобы я кончил даже, не начав? — генерал шлепнул меня ещё раз, продолжая проталкивать мне в попку каменный стержень. — Проверим твой язычок потом, а пока меня интересует кое-что другое, — последовал новый шлепок, и я вскрикнула и застонала, потому что Мерсер засунул в меня пробку почти до конца, легонько поводя ее назад и вперед.
— Вас интересует моя попка, — согласилась я, подстраиваясь под ритм его движений. — И сейчас она, наверное, выглядит очень притягательно — заткнутая розовой пробочкой.
— У меня яйца дымятся,
Раздался невероятно развратный чмокающий звук, когда каменная затычка покинула мою дырочку. Пустота… легкость… Но всё это продолжалось недолго, потому что почти сразу к моему анусу прижалась совсем другая затычка — гораздо большего размера, горячая, пульсирующая…
— Ты не стала шире… — выдохнул генерал, прерывисто дыша, — ты узкая… и горячая… и нежная… У тебя там — как в бархатном мешочке…
— Только мешочек не умеет делать вот так, — сказала я и застонала — призывно, сладко.
Он рванулся в меня, и я вскрикнула уже совсем не от удовольствия. Но головка члена протолкнулась внутрь, а дальше всё пошло как по маслу. Собственно, именно по маслу и пошло. Я уткнулась лицом в ковер, чтобы генерал не заметил моей улыбки. Всё идёт, как надо. Сегодня у меня будет чудесная ночь, а потом…
Толстое мужское орудие вошло до половины, когда Мерсер схватил меня за волосы, заставляя приподняться.
— Смотри на меня!.. — рыкнул он, врубаясь в моё тело до конца.
Но смотреть на него было нелегко, потому что руки мои оставались связанными, и я не могла опереться на пол. Волосы больно тянуло, и я никак не могла подстроиться под ритм движений своего любовника.
— Господин! — вскрикнула я, изо всех сил стараясь удержать равновесие. — Я не смогу выстоять так долго! Если желаете видеть моё лицо… давайте перейдем на скамейку, к зеркалу? Я лягу на неё животом — и так будет легче и вам, и мне…
Новый причмокивающий звук обозначил момент, когда мужской член покинул мою попку. Генерал вздернул меня на ноги, держа за локти, в два шага подтащил к скамейке, к самой зеркальной стене, и уложил животом на мягкое сиденье.
— Если вы чуть развернёте скамейку, — торопливо выпалила я, то сможете видеть в зеркале не только моё лицо, но и ваш член, который будет входить в меня… и выходить… Вид со стороны не менее возбуждающ, чем вид сверху…
В следующее мгновение скамейка вместе со мной была развёрнута почти боком к зеркалу, и теперь я тоже могла наслаждаться прекрасным зрелищем — как налитый кровью, блестящий от масла член упирается мне в ягодицы, готовясь начать новую атаку.
6
Можно было приступать к самому главному, но генерал почему-то медлил. Вот он наклонился ко мне, касаясь губами моей щеки, и произнёс тихо:
— Я на пределе… Не смогу сдерживаться. Тебе не будет слишком больно?
Он беспокоился обо мне! О шлюхе
— Благодарю вас за заботу, господин, — пролепетала я, поводя бедрами и прижимаясь ягодицами к его пульсирующему от желания достоинству, — но я жду этого не меньше, чем вы. И перетерплю любую боль, только бы доставить вам наслаждение. Ведь эта боль — мое наказание, и я приму его с радостью… Возьмите меня сильно, жестко… Это сделает меня счастливой… Скорее, моя дырочка изнывает, мечтая снова ощутить вас… И я сама… так хочу вас…
Последняя фраза заставила его взреветь, как дикого зверя. Он выпрямился, пристроившись за мной поудобнее, нацелился членом, взяв его правой рукой, а левой расширив мой анус.
Новое проникновение — яростное, безо всякой нежности, словно генерал был на поле боя и рвался схватиться с врагом.
Я вскрикнула, когда он протолкнул головку, а он схватил меня за плечи, подтягивая к себе, насаживая, будто на кол, на свой член.
— Ты самая… развратная… — бормотал генерал, проталкиваясь глубже, — ты… я тебя ненавижу… Я тебя…
Он стиснул зубы, запрокинув голову. В зеркале я видела, как судорожно заходил по горлу кадык — мой храбрый генерал ещё пытался обуздать собственную страсть. Но я не хотела, чтобы он сдерживался. Я хотела, чтобы он выплеснул сейчас всю злость, всю ненависть, что испытывал к той, неизвестной мне женщине. Пусть перенесет чувства к ней на меня, пусть порвет меня, трахая яростно, без остановки и жалости. Пусть ненависть, что он испытывает к другой, перейдет на меня. Потому что следом за ненавистью на меня перейдет и его любовь к ней…
— Любите меня! — воскликнула я, выгибаясь, чтобы ему было легче войти до конца. — Любите сильно, не жалейте!.. Я принадлежу вам, я ваша рабыня… Делайте со мной, что угодно, только не останавливайтесь!.. Сильнее!.. Ещё сильнее!..
Он вошел в меня, протолкнув член до самого корня, и наши вскрики слились воедино. Повернув голову к зеркалу, я видела, как генерал вцепился в мои ягодицы, раздвигая их как можно шире, вынул член до половины и снова вонзил его до основания. Снова вынул — и снова вонзил, и стонал при этом, как юноша со своей первой женщиной.
Теперь скамейка заходила подо мной ходуном, а мужчина яростно вколачивал свою сваю мне в задний проход. Дыхание вырывалось из груди генерала со свистом, намокшие волосы упали на лоб, капли пота заблестели на мускулистом торсе и бедрах.
От одного вида этого одержимого заныло внизу живота.
Господин Мерсер, ты оставил мой рот на потом, проказник!.. Что ж, кроме рта у меня есть ещё одно отверстие, сладость которого ты пока не прочувствовал. Я заёрзала животом и только вздохнула, представив, как хорош будет генерал, когда возьмёт приступом мою киску. И не сдержала стона, мечтая о будущих сражениях.