Лисичка с секретом
Шрифт:
Закончив объяснения, Арсений Борисович, оставшийся без куртки лишь в чёрном шерстяном свитере с высоким горлом, отошёл на пару шагов в сторону от юной мангальщицы, чтобы оценить её успехи в шашлычном деле.
Василиса неподвижно стояла, шевеля лишь кистями рук. Движения сковывала неудобная старая и вонючая куртка, а недавняя близость пугающего мужчины и вовсе была способна парализовать весь опорно-двигательный аппарат. Но девушке ничего не оставалось как напряжённо следить за шампурами и переворачивать каждый из них по очереди стараясь не забывать наставления Арсения
Неожиданно ветер переменился. Весь едкий жгучий дым повалил Василисе в лицо. Но она так и стояла истуканом, не в силах ни отойти хоть на несколько шагов в сторону от направления ветра, либо поднять руки и, хотя бы прикрыть лицо. Лиса со всех сил зажмурила глаза, но дыхание не задержала. Поэтому спустя несколько вдохов едкого дыма изошлась сильным кашлем. Арсений Борисович резко встал между ней и мангалом, и теперь дым с ветром ударяли в его спину, обтекали по бокам, но до девушки ничего не долетало. Она разлепила слезящиеся глаза и сквозь кашель прохрипела:
— Спасибо.
— Глупая, почему не отошла от мангала? Нельзя же дышать этим ядовитым дымом, - сердился на неё мужчина, отчитывая как маленького ребёнка. Но как же Василиса объяснит ему, что рядом с ним отчего-то совершенно забывает, что надо шевелить конечностями и, хотя бы изредка мозгами, удостоверяясь наличием в них серого вещества, а не сахарного приторного сиропа.
— Эх, молодёжь, всё приходится делать самому, - продолжая сердито ворчать, отец Виталика мягко отодвинул девушку подальше и вновь принял пост возле мангала. Хорошо, что дым опять дул в противоположную сторону и не мог помешать мужчине дожарить мясо.
— Так что ты хотела мне сказать Василиса, - вдруг обратился Арсений Борисович к застывшей от него неподалёку растерянной девушке.
— А я что-то хотела сказать? – подумала Лиса. Но, оказалось, ляпнула вслух, так как мужчина ответил:
— Ты же меня звала, забыла?
— Кажется, забыла, - тихо прошептала Василиса, одновременно с этим лихорадочно вспоминая зачем ей мог понадобиться этот опасный во всех смыслах мужчина. Наверняка это связано с Виталиком, размышляла девушка. Ведь для чего ещё она бы сама обратилась к отцу Витальки?
— А, вспомнила, - обрадовалась Лиса, но зря обрадовалась вслух, лучше бы ей радоваться про себя. Поскольку теперь придётся объяснять мужчине, что она там вспомнила.
— Раз вспомнила, рассказывай, - Арсений Борисович полностью подтвердил её опасения.
— Это по поводу Витальки…, - замялась Лиса. Теперь ей было так стыдно и неловко, что хотелось развернуться и опрометью со всех ног бежать домой в город, пусть пешком и по сугробам лишь бы не признаваться в собственной глупости.
— Не трусь девочка, выкладывай что стряслось, - кажется Арсений Борисович догадался о внутренних смятениях.
— На самом деле ничего не стряслось…, - Лиса ненадолго замолчала, собираясь с духом и зажмурившись выпалила, - я просто хотела узнать, что с поступлением Виталика.
Через несколько минут молчания девушка решилась приоткрыть глаза, но мужчина по-прежнему продолжал невозмутимо вращать шампуры на мангале. Только его взгляд стал будто тяжелее и губы больше не усмехались, а сжались в тонкую полоску.
— Неужели твой лучший друг ничего тебе не рассказал? – ехидно поинтересовался мужчина. В ответ Василиса некрасиво всхлипнула. Он резко оглянулся на неё, испугавшись, что был излишне груб с нежной девочкой. Но она продолжала неподвижно стоять, опустив голову так низко, что подбородок касался пуговицы на старой куртке. Выражения лица было не рассмотреть.
— Не грусти девочка. Во всяком случае, ничего сверхъестественного не случится. Тем более служба по призыву длится не больше года. Не успеешь оглянуться, как твой друг вернётся домой.
Но Лиса пропустила мимо ушей всё сказанное отцом Витальки, так как единственное слово отпечаталось в мозгу – это служба. Какая может быть служба? Виталику же поступать в институт? Её глаза бегали из стороны в сторону, не поспевая за каруселью мыслей в голове.
— Не знаю, о чём вы говорите, но мы с Витом этим летом поступаем в вуз. И…
— Это ты поступаешь Василиса. Ты!
– грубо перебил девушку Арсений Борисович. И она ощутила исходящее от него раздражение, душащее не хуже удавки на шее. А поскольку собеседником мужчина был не из лёгких, то Василису затрусило основательно. Она даже из предусмотрительности зажала кончик языка между зубами, чтобы сгоряча не брякнуть что-нибудь лишнее и не прогневить сердитого Арсения Борисовича сильнее.
— А Виталик никуда не поступает, - не обращая внимания на дрожащую девушку, мужчина как ни в чём не бывало продолжал свою речь, - он решил отслужить по окончанию школы, и только после армии будет поступать или может сразу пойдёт работать. Кто же знает, что ещё этому обалдую в голову взбредёт. Разве за вами, молодёжь, угонишься? – последняя фраза показалась Лисе переполненной острой горечью и обидой.
И ей до покалывания в ладонях захотелось подойти к этому суровому мужчине, прижаться со спины и обхватить руками. А лучше запустить ладони под тёплый свитер, чтобы прикоснуться и почувствовать тепло живой кожи… Интересно, чем он пахнет?..
«Что?! Какого…?! Это не мои мысли, не мои! Это не могут быть мои мысли!!»
Не обращая внимания ни на что вокруг девушка, завертевшись волчком вокруг своей оси, резко принялась расстёгивать пуговицы дурно пахнущей куртки. Озябшие и одеревеневшие пальцы плохо справлялись, но Лиса упорно сражалась с застёжкой, грозя вырвать неповинные пуговицы с мясом.
Мужчина удивлённо следил за странностями девушки, но молчал. Тут подошёл Виталик, окликнув Лису, но заметив парня, она завертелась ещё быстрее и яростнее задёргала застёжку старой куртки. Когда с многострадальными пуговицами было покончено Василиса, содрав с себя удушающую одёжку, сунула её ошалевшему Виталику в руки и бросилась опрометью прочь от обоих мужчин.
— Что это было? – спросил удивлённо Виталик, смотря вслед убегающей девушке и переводя вопросительный взгляд на отца. Но тот лишь пожал плечами, не сказав в ответ ни слова. Каждый из мужчин сделал свои выводы, но оба были бесконечно далеки от её истинных чувств и мыслей.