Лисьими тропами
Шрифт:
— Так, с этого места поподробнее, — попросила я Такеру.
Он вздохнул, будто до этого момента не знал, как реагировать, снова стал изучать мою метку, перерисованную дважды. Спорю, он очень хотел посмотреть на нее вживую, но зачем тогда перерисовывал?
— Я не слишком хорошо всё знаю… — признался он, но чуйка подсказывала мне, что это не совсем правда.
— Такеру, — позвала я, он снова принял отстраненный вид, притворившись, будто занимается изучением собственного рисунка. — Расскажи мне, это же важно.
Он
— Бабушка рассказывала, что некоторые ёкаи пожирают души, — спокойно так о моей душе заговорил он. Ладно, он же не виноват в этом. Слушаем дальше. — Она рассказывала мне, что иногда ёкаи оставляют метку на людях. Та бывает незаметной, но проникает человеку под кожу, постепенно проникает и в него.
— И что происходит дальше? — Нервничала я.
— Как я уже говорил, она поглощает душу, — не отрываясь, смотрел на собственные рисунки Такеру.
— Ладно. Давай попроще: что будет со мной?
— Я не знаю, — честно ответил Такеру. — Я в ёкаев верил, как в сказки, а тут такое…
— Очевидно, бабушка у тебя знающая, — пыталась не сворачивать с пути я. — Что ещё она тебе говорила?
Такеру снова вздохнул, я видела, что он просто не хочет раскрывать мне все карты, поэтому и продолжала тянуть из него это клещами.
— Говорила… метка — это знак принадлежности, — нехотя признавался он. — Когда твою душу поглотит (он бегло с опаской глянул на меня), кицунэ призовет тебя.
— А дальше! Ну, Такеру! Я уже поняла, что все паршиво, но можно не тянуть кота за… говори!
— А дальше я не знаю. — Он наконец-то смотрел на меня. — Он заберет тебя, и ты будешь ему прислуживать.
Тут уж мой скептицизм взял верх.
— Прислуживать, — скривившись, я с сомнением вскинула бровь. — Такеру, прости, конечно, но на кой черт бессмертному ёкаю сдалась вообще я? Что? Некому лес подмести?
— Большего я не знаю, — раздраженно бросил Такеру. Потом, видимо, подумал и решил, что так-то не очень вежливо. Добавил уже тихо: — Знаю только, что в детстве боялся быть похищенным ёкаями. Бабушка говорила, что после этого не возвращаются домой.
— Так, давай позитивнее, — предложила я. — Как там говорят психологи? Признание проблемы первый шаг к ее решению? Вот! Мы признали! У меня тут метка кицунэ. Да, неприятно, но! Бабушка-то у тебя мировая! Мы можем ей позвонить?
Такеру взглянул на меня так, будто я предложила искупаться в фонтане. В любой другой стране мира это бы выглядело странно, но в Японии — особенно.
— Она живет в деревне, там нет электричества.
— Что? Сын Президента университета, а бабуля в глуши сидит? — В недовольстве заметила я.
— Что? — Хмурился Такеру.
— Я говорю: а есть еще какой способ узнать, что там с кицунэ?
Такеру решил пропустить мимо ушей моё колкое замечание в адрес его семьи, и это меня, ой, как расстроило. Потому что в прошлый раз он был готов порвать меня, как Тузик грелку. Получается, всё настолько плохо? Не будем об этом!
— Можно поискать в библиотеке, — предложил рациональную мысль Такеру.
— Идем! — Я была готова стартовать, словно ракета.
Такеру — нет. Но кто его вообще спрашивает?
Вообще, мысль гениальная, но если так подумать: я ведь не знала, что это метка, думала на ожог. Следовательно, запрос «какой-то там ожог на лопатке» вряд ли помог бы мне при поиске. Шин мне никаких имен ёкаев не называл, а копаться в них без какой-либо, хоть и минимальной наводки, дело пустое.
Но не теперь.
В библиотеке разговаривать запрещено. Поскольку с результатами экзаменов всё так неприятно получилось, сейчас здесь было много студентов, и, судя по книгам, которые они спешно штудировали, кто-то явно досдавал. Возможно, у кого-то были хвосты, но их книги я разглядывала лишь с одной целью: мы ведь ищем информацию о ёкаях. Вдруг мы не одни?
Но нет, такая литература интересовала только нас с Такеру.
В отличие от меня Такеру будто бы знал, что ищет. Ходил тихо, бесшумно, я, как назло, всё спотыкалась и никак не могла успокоиться. Но, а как?! Когда у меня тут метка девятихвостого, а я вообще не знаю, кто это такой, и что это означает. Показания бабушки источник ненадежный.
А вот Шин… мне хотелось бы с ним это обсудить. Но в одно и то же время я все чаще задумывалась: а действительно ли шинигами такой уж неосведомленный в этих делах? Может быть, он мне просто не договаривал? Я ведь показала ему ожог, и он… не сказать, что такой «да пройдет, забудь».
Но знал ли он? Не знаю. И это начинало меня огорчать…
Книги о ёкаях Такеру нашел не сразу, но главное — результат. Уж не знаю, откуда в университетской библиотеке такая литература, но внезапно иероглифика показалась мне жутко сложной. Да, обучение — это одно, но в тот момент, когда Такеру указал мне на страницу, мое сознание такое: «Да ну его!». И способность распознавать любое японское письмо напрочь отказала.
Такеру все тыкал, я мотала головой, пытаясь, молча, объяснить: «Отстань и запоминай сам». В конце концов, Такеру так и сделал, и уже через полчаса мы вышли из библиотеки на улицу.
— Что здесь делают такие книги? — Поинтересовалась я, оттягивая время неизбежного.
— Некоторые специальности изучают фольклор и историю синтоизма… — начал рассказывать Такеру.
Нет, слишком много информации.
— Ладно, что ты узнал?
— Ты не?..
— Я не, ты всё правильно понял. Мне страшно.
Такеру такой мой ответ удивил, он вскинул брови, а потом подумал и понял: а чего мне не бояться? Его вон в детстве только пугали подобными сказками, а со мной подобное приключилось. Кто бы не испугался?