Листы дневника. Том 2
Шрифт:
Так, оказалось, что данный феномен возникает непременно лишь в 54-й день, но случается, что в 54-й день ожидающейся аномалии не наблюдается, и она происходит в 43-й день.
На предстоящее 19 июня полное солнечное затмение возлагаются большие надежды в том смысле, что организуемые во время него специальные наблюдения помогут найти разгадку проблемы этого феномена.
Начальник радиоотдела "М.Т.Т.К"" по данному поводу высказался так:
— Все радиостанции оказывались в нынешнем году на некоторый промежуток времени парализуемыми 8 февраля, 2 апреля, 15 мая и 27–28 мая.
Явление это поставило перед радионаучным
Было подмечено, что феномен совпадает с моментами появления и интенсивного передвижения черных пятен на солнце.
Кульминационными пунктами максимальной и минимальной фаз феномена был отмечен период в 27 суток, т. е. именно тот срок, в который солнце совершает полный оборот вокруг своей оси.
Однако 15 мая феномен случился в 43-й день, считая от 2 апреля, и это явилось исключением в подмеченной периодичности.
23-го же мая, т. е. в 54-й день от предшествующей "регулярной" аномалии, феномена не наблюдалось и он произошел только 27 и 28 мая, причем 28 числа аномалии наблюдались дважды: в полдень и около 3 часов дня.
Измеритель насыщенности ионов в верхних слоях атмосферы 26, 27 и 28 мая также показал наличие явной аномалии в состоянии этих "ионовых" зон.
Соображаясь с указанными фактами, а также с тем, что нынешний год — кульминационная точка в периодических усилениях деятельности солнца, наступающая в каждый 11-й год, и что радиоаномалии происходят исключительно лишь в дневное время — нет сомнений в том, что данный феномен происходит под влиянием активности солнца.
Результаты ведшихся до сих пор научным миром наблюдений приводят к гипотетическому заключению, что данная аномалия вызывается тем, что под влиянием активности солнца плотность слоя ионов "Е" в атмосфере увеличивается настолько, что препятствует проходу электроволн коротких фаз. Этим объясняется тогда и тот факт, что данный феномен не влияет на электроволны длинных фаз, которые не проходят через слой ионов, а передаются непосредственно вдоль поверхности земного шара.
Предстоящие наблюдения с передачей электроволн во время полного солнечного затмения могут в значительной степени раскрыть ту загадку, которую таят расположенные в нескольких стах километрах от поверхности земли "ионовые" слои атмосферы".
Все такие наблюдения заставят еще раз подумать о множестве нереченных условий и возможностей, мерцающих каждому пытливому глазу. Сгоряча много явлений приписываются солнечным пятнам. Мало ли "пятен", подлежащих исследованию?
Рассказывают, как некий корабль темною ночью должен был выполнить одно мрачное поручение. Капитан корабля принял все меры, чтобы неслышно подойти к условленному месту — были потушены все огни, ни один звук не выдавал присутствия судна. Казалось бы, все человеческие предосторожности были приняты. И вот в момент, когда корабль уже приближался к назначенному месту, никем невидимый и неслышимый, вдруг весь такелаж корабля засиял огнями Св. Эльма. Нечто пресекло все человеческие ухищрения.
1 Декабря 1936 г. Гималаи
Публикуется впервые
Доктор Ф. Д. Лукин
На трудных и бурных перевалах какими-то неведомыми друзьями поставлены высокие камни — менгиры. Напоминают они путнику об опасностях, о долгом пути, в котором должно быть проявлено все терпение, вмещение и преданность избранной цели. Напоминают об успехе и радости.
Так же нерушимо останется память о самоотверженной деятельности Ф. Д. Лукина, в полном смысле слова положившего душу за други свои.
Как истинный ученый, вне предрассудков и суеверий, Ф. Д. Лукин бодро искал лучшие врачебные средства. Он внес в дело врачевания всю любовь и неутомимость. Он знал, когда улыбнуться и когда настоять на спасительном средстве.
Конечно, по обычаю многих веков Ф. Д. Лукину пришлось немало претерпеть от непонимания, от невежества. Но нужно было видеть, как спокойно и с каким доброжелательством он сам рассказывал о терниях пути. Он настолько далеко и светло заглянул вперед, что лишь сожалеть мог о ненужных препятствиях. К тому же Ф. Д. понимал значение совета: "Благословенны препятствия, ими растем".
В сношениях с Ф. Д. постоянно вспоминалась благословенность. Он знал, как не расплескать этот драгоценный сосуд.
Самая высокая этика для Ф. Д. была не приказом, но зовом просветленной души. Память о таком светлом строителе не только не испепеляется в жгучем вихре времени, но наоборот, растет в свете прекрасном. Ф. Д. по природе своей должен был быть врачом, целителем. Он был объединяющим началом, целителем сотрудничества. Для него оно было содружеством, в котором родственно сходились искавшие Света.
Ф. Д. без труда не мог жить; к нему он устремлял и всех сотрудников. При таком кормчем можно было быть спокойным за корабль. У руля был не только знающий, но преданный деятель. Ни страха, ни отступничества, ни предательства не выносил Ф. Д., ибо в нем самом не было этих зачатков тьмы. Зато каждое доброе стремление и искание радовали его. Будь это в области науки, медицины или воздухоплавания, или искусства — двери врача доброго были широко открыты.
Широко был открыт взор Ф. Д. Каждый вновь приходивший хотел открыть ему душу свою, зная, что не будет ни унижен, ни осмеян. Такое целительное ободрение жило неувядаемо в сердце Ф. Д. "Стучащемуся открой", и этот завет нес в себе Ф. Д., понимая, как открыть и как оценить стучащегося.
Когда мы узнали, что Ф. Д. стал во главе нашего Латвийского Общества, почувствовалось, что устои Общества будут прочны. Так оно и было. Умел внести Ф. Д. прочность и твердость не на время, но по существу навсегда. Могут меняться поколения, могут создаваться новые отношения и оценки мироздания, но основы Культуры нерушимы, если они любовно заложены.
Встретились мы в Париже летом 1930 года. Радостна была встреча, точно бы всегда знали друг друга. В течение немногих дней можно было убедиться в ценнейших качествах Ф. Д. Видели его энтузиастом-собеседником. Узнавали как незаменимого, всегда доброго сотрудника и восхищались глубокою Культурностью, без всякого шовинизма и ограничительства. Однажды Ф. Д. имел полную возможность вспылить. Но вместо того он пришел ко мне, прося разъяснить ему нечто непонятное во встреченных людях. Он не только понял чуждую ему точку зрения, но даже благодушно согласился, вникнув в глубокие причины. Такое благодушие не было следствием равнодушия. Не мог быть холодным Ф. Д. Но зато он умел быть справедливым, а это так редко.