Лисянский

Фирсов Иван Иванович

Командир жестом пригласил офицеров:

— Прошу к столу.

День 28 июня выдался маловетреным, временами наступал штиль. Корабли один за другим снимались с якоря и медленно выстраивались в походную колонну.

Закинув голову, Грейг недовольно поглядывал на клотик фок-мачты, там едва колыхался брейд-вымпел. Солнце клонилось к горизонту, а последние корабли только что выбрали якоря. Пора начинать движение.

— Сигнал по эскадре — курс «Вест»! — отрывисто скомандовал адмирал.

Собственно, эскадра уже который час, вытянувшись

в кильватер, следовала на запад, «ловила ветер», подворачивая на 1–2 румба влево-вправо. За дозорными кораблями, несколько поотстав, следовали 17 линейных кораблей. Флагманский 100-пушечный «Ростислав» шел головным в кордебаталии ^[18]. Авангардом командовал контр-адмирал фон-Дезин-младший, арьергардом — контр-адмирал Козлянинов. Двадцать шесть вымпелов насчитал в строю Юрий Лисянский.

Долгие сумерки сменялись короткими летними ночами. Слабый ветер то заходил к осту, то изменял направление на южные румбы. В наступающих вечерних сумерках 5 июля на фоне заходящего солнца появились контуры острова Гогланд.

— Справа берег! — донеслось с салинга.

Изредка поглядывая на открывающийся остров, капитан-лейтенант Ломен пристально осматривал горизонт. Где-то там по курсу, невидимая еще, дефилирует вражеская эскадра. «Главное, не упустить момент, вовремя обнаружить ее и оповестить флот».

— Отправляйтесь-ка отдыхать, Юрий Федорович, — не отрываясь от трубы, проговорил командир, — вам заступать после «собачки».

Четвертые сутки этот настырный юнец не сходит с юта. Больше молча поглядывает на паруса, рулевого. Иногда обращается с вопросом к штурману, смотрит на картушку ^[19]компаса. Сменившись с вахты, он уже через час-другой появляется на квартердеке ^[20]. Его однокашник, напротив, едва сдав вахту, отправляется спать в каюту, и его не видно на палубе до следующей вахты.

Слова командира возымели действие, Лисянский нехотя спустился на шканцы.

Ночью флагманскому кораблю просигналил фонарем шедший из Кронштадта с грузом оружия транспорт «Слон». Приблизившись, командир «Слона» лейтенант Сологуб передал в рупор:

— Три часа тому назад встретил прусского «купца», его капитан передал, что к весту за Гогландом повстречал шведскую эскадру. Более двадцати вымпелов насчитал.

Эскадра Грейга продолжала движение на запад. В четыре часа на вахту заступил Лисянский.

— На румбе вест-зюйд-вест, ветер ост-зюйд-ост, совсем слабый, — зевая, сдал вахту мичман. Он перечислил выставленные паруса на мачтах.

— Вахту принял, — козырнул недовольный Лисянский, оглядывая обтянутые паруса. Огорчение вызвал стоявший чуть в стороне старший лейтенант Чупрасов. Ему поручил Ломен «опекать» гардемарин во время вахты. Лисянский, стараясь не ударить лицом в грязь, пристально всматривался вдаль. Вдруг он увидел, как на «Надежде Благополучия», лениво разворачиваясь, бойко поползли вверх на фалах сигнальные флаги.

— Сигнальщики, — крикнул Юрий

дремавшим впереди на мостике матросам, — приготовиться репетовать сигнал!

Едва успел он поднять зрительную трубу, чтобы прочитать сигнал, как с салинга донесся выкрик:

— Вижу неприятеля на горизонте, слева десять!

Лисянский уже различил черные точки, мерцавшие далеко-далеко на горизонте, освещенные первыми лучами восходящего солнца.

— Сигнал «Вижу неприятеля на румбе вест» отрепетован! — доложили сигнальные матросы, одновременно поднимая на фалах набранный сигнал.

— Позвольте разбудить капитана? — обратился Лисянский к старшему офицеру.

Тот, довольный расторопностью вахтенного начальника, согласно кивнул. Лисянский послал посыльного разбудить капитана и доложить, что обнаружен неприятель. Повернувшись на корму, он радостно доложил старшему офицеру:

— Флагман сигнал принял и отрепетовал.

Спустя полчаса эскадра подвернула влево и легла на курс сближения со шведами. Теперь уже можно было сосчитать вымпела неприятеля. Их оказалось тридцать.

«…В четверг 6 июля около полудни, — доносил Грейг, — увидели шведский флот в 15-ть линейных кораблей при 40 и 60-ти пушечных рангов, в 8 больших фрегатов и в 5 меньших фрегатов, и 3-х пакетботов, в то же время сделан от меня сигнал: «Прибавить паруса и гнаться за неприятелем».

Грейг решил ускорить сближение с неприятелем боевого ядра и развернул колонну линейных кораблей в строй фронта. Наступил полдень. Артиллерийские расчеты откинули порты, подкатили орудия, разнесли ядра и заряды.

К Грейгу подошел капитан-лейтенант Одинцов:

— Ваше высокопревосходительство, до неприятеля не менее полутора-двух часов ходу. На пустой желудок голова и руки плохо слушают друг друга.

Грейг молча посмотрел на вымпел, вскинул зрительную трубу:

— Добро. Поднять сигнал: «Командам обедать, но поспешно».

Около четырех пополудни шведская линия стала видна со всей отчетливостью во главе с флагманом «Густав III».

Неожиданно шведы начали маневрировать, изменяя галсы ^[21]. Грейг не торопился принять решение. Бой надлежало принять по всем правилам морской тактики.

Прежде всего он, как положено, скомандовал фрегатам и малым судам отойти к осту и держаться в готовности за линией баталии, не мешая маневрам основных сил эскадры решать исход сражения.

Когда стало очевидно намерение шведского флота — выйти на ветер, Грейг решил не производить перестроение в прежний порядок для сокращения времени маневра из строя фронта, и скомандовал сразу развернуться в «линию для боя». Теперь в авангарде оказался контр-адмирал Козлянинов, а в арьергарде — фон-Дезин. Лисянский, внимательно следивший за развертыванием эскадры, увидел, что по неизвестной причине корабли арьергарда не приняли сигнал флагмана. «Иоанн Богослов» вдруг повернул обратно. За ним потянулись «Дерись» под командой Вальронда и «Виктор».