Литература 9 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы

XIX век не случайно называют «золотым веком» мировой литературы. Именно в этом столетии публикуются произведения авторов, ставших гордостью разных национальных литератур: в Англии появляются книги Дж. Г. Байрона, В. Скотта, Ч. Диккенса; во Франции пишут В. Гюго, О. де Бальзак, П. Мериме; в Германии творят Э. Т. А. Гофман, Г. Гейне; литература США заявляет о себе произведениями Ф. Купера, Э. А. По, Марка Твена… Удивительный подъем переживает в это время и русская литература. А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, А. П. Чехов – каждый из этих писателей способен прославить любую национальную литературу, но все это созвездие принадлежит России.

У литературы XIX века есть очень важное отличие от всех предшествующих периодов. Именно в это столетие в художественных

произведениях появляется диалектика. Что это значит? Писатели XIX века стали изображать характеры и социальные обстоятельства как внутренне противоречивые, их развитие и вызвано этими противоречиями.

«А разве раньше было иначе? – можете спросить вы. – Разве не противоречив характер Эраста в «Бедной Лизе» H. М. Карамзина?» Конечно же противоречив! В нем соединяются душевность и черствость, высокие порывы и эгоистический расчет. Но это характер, заданный писателем, а не диалектический. Автор убежден, что для достижения личного счастья Эрасту следовало бы развивать в себе достоинства и бороться со своими недостатками. Именно в этом и заключается характерная особенность всей предшествующей XIX веку литературы: писатели стремились показать, каким должен быть человек, каким должно быть его поведение в различных жизненных ситуациях. Изображая сочетание хорошего и дурного, борьбу Добра и Зла, авторы предполагали обязательную победу одного над другим. Для них идеал был образцом для подражания. Не случайно ведущим творческим методом литературы XIV–XVIII веков был классицизм, воспевавший идеальных героев, утверждавший нормы человеческого поведения и общественного устройства (вспомните Правдина и Стародума из комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль»).

В XIX веке в художественных произведениях зазвучала идея развития. Под развитием авторы понимают результат постоянной борьбы между противоположностями: старым и новым, добрым и злым, любовью и ненавистью, эгоизмом и альтруизмом и т. д. Причем эти противоположности постоянно присутствуют во всем, что окружает человека, и в нем самом. Давайте вспомним мудрую пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке»: в ней все пронизано диалектикой. Старик, поймавший и отпустивший рыбку, каждой своей просьбой ухудшает свои взаимоотношения со старухой; старуха своей жадностью сводит на нет возможность улучшить свое положение, а рыбка вынуждена нарушить данное старику обещание, чтобы не стать рабыней старухи… В этой сказке нет идеального героя и нет однозначного ответа на вопрос, как надо жить. Зато в ней есть образ самой человеческой жизни.

Развитие литературы в XIX веке определяют два основных творческих метода: романтизм и реализм. Однако они не только предлагают различный взгляд на человека и общество (в этом их противоположность), но и дополняют друг друга, высвечивают разные грани одного и того же явления. Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский (оба – писатели-реалисты) пытаются в своих произведениях ответить на вопрос как надо жить? Ответы их сильно отличаются, но нельзя сказать, что один из них прав, а другой ошибается. Они оба правы, и оба – ошибаются, потому что нельзя достигнуть идеала, к тому же и сами идеалы тоже меняются. И это не недостаток, это огромное достижение литературы XIX века, отобразившей многообразие мира и неповторимость каждого человека.

В XIX веке люди приходят к новому пониманию значимости искусства, позволяющему увидеть «планету людей» с позиций самых разных представителей человечества. Писатель не только раскрывает читателю души других людей – он позволяет ему заглянуть в себя, понять свои хорошие и дурные качества, научиться искать свое место в жизни. Отсюда и особая роль поэтов в обществе.

Уже в самом начале своего творческого пути Александр Сергеевич Пушкин задумывался о смысле литературного творчества, о взаимоотношениях писателя и читателя. То в одном, то в другом стихотворении молодого поэта возникает тема поэта и поэзии, наконец в 1824 году он пишет «Разговор книгопродавца с поэтом». В его основе лежит яркое противоречие: высокое творчество, в котором заключена частичка души поэта, и продажа произведения как товара, имеющего денежную стоимость.

Пушкин осознает, что любое произведение искусства перестает быть собственностью автора, как только тот выносит его на суд публики. Никто не чувствует и не понимает созданное автором лучше его самого, но читатель ищет в произведении ответы на волнующие его вопросы, он готов спорить с автором, видеть в его сочинении то, что ему хочется увидеть.

Для поэта его поэма – откровение, его чувства, его память, его внутренний мир, а для книгопродавца – это товар, на котором он может заработать. А. С. Пушкин не случайно строит свое стихотворение как диалог: два человека излагают друг другу свои совсем не сходные взгляды на искусство. Причем оба они, беседуя, подразумевают еще и читателя, для которого предназначена поэма. И к читателю они тоже относятся по-разному. В конце произведения, так и не убедив друг друга, собеседники приходят к соглашению:

Не продается вдохновенье,Но можно рукопись продать…

Судьей в их споре выступит покупатель, у которого, возможно, есть собственный взгляд на цели и задачи поэзии.

Что же остается поэту, живущему «в сей век железный»? Должен ли он подчиниться «веку-торгашу»? В 1826 году А. С. Пушкин пишет стихотворение «Пророк», в котором уподобляет поэтов прорицателям горьких истин. Увы! Пророков редко ценят их современники, еще реже они склонны верить прорицаниям и следовать «мудрым советам». Но это не должно заботить писателя – ведь вдохновение-то не продается, а сама способность творить произведение искусства – это редкостный дар Бога, которым Он отметил лишь избранных людей, обрекая их на великую славу и тяжкие гонения (и здесь перед нами опять явное противоречие).

В то же время и положение читателя далеко не просто: чтобы почувствовать силу и красоту искусства, он должен быть готов ощутить боль ожога, которым клеймит избранных «божественный глагол».

КНИГОПРОДАВЕЦ

Стишки для вас одна забава,Немножко стоит вам присесть,Уж разгласить успела славаВезде приятнейшую весть:Поэма, говорят, готова,Плод новый умственных затей.Итак, решите; жду я слова:Назначьте сами цену ей.Стишки любимца муз и граций [1] Мы вмиг рублями заменимИ в пук наличных ассигнаций [2] Листочки ваши обратим.О чем вздохнули так глубоко,Нельзя ль узнать?

ПОЭТ

Я был далеко:Я время то воспоминал,Когда, надеждами богатый,Поэт беспечный, я писалИз вдохновенья, не из платы.Я видел вновь приюты скалИ темный кров уединенья,Где я на пир воображенья,Бывало, музу призывал.Там слаще голос мой звучал;Там доле яркие виденья,С неизъяснимою красой,Вились, летали надо мнойВ часы ночного вдохновенья.Всё волновало нежный ум:Цветущий луг, луны блистанье,В часовне ветхой бури шум,Старушки чудное преданье.Какой-то демон обладалМоими играми, досугом:За мной повсюду он летал,Мне звуки дивные шептал,И тяжким, пламенным недугомБыла полна моя глава;В ней грезы чудные рождались;В размеры стройные стекалисьМои послушные словаИ звонкой рифмой замыкались.В гармонии соперник мойБыл шум лесов, иль вихорь буйный,Иль иволги напев живой,Иль ночью моря гул глухой,Иль шепот речки тихоструйной.Тогда, в безмолвии трудов,Делиться не был я готовС толпою пламенным восторгомИ музы сладостных даровНе унижал постыдным торгом;Я был хранитель их скупой:Так точно, в гордости немой,От взоров черни лицемернойДары любовницы младойХранит любовник суеверный.

КНИГОПРОДАВЕЦ

Но слава заменила вамМечтанья тайного отрады:Вы разошлися по рукам,Меж тем как пыльные громадыЛежалой прозы и стиховНапрасно ждут себе чтецовИ ветреной ее награды.

ПОЭТ

Блажен, кто про себя таилДуши высокие созданьяИ от людей, как от могил,Не ждал за чувство воздаянья!Блажен, кто молча был поэтИ, терном славы не увитый,Презренной чернию забытый,Без имени покинул свет!Обманчивей и снов надежды,Что слава? шепот ли чтеца?Гоненье ль низкого невежды?Иль восхищение глупца?