Литература (Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях)
Шрифт:
И еще одно событие на всю жизнь врезалось в память Достоевского. Это случилось в благоприобретенной отцовской "усадьбе", сельце Даровом Тульской губернии. Стоял август, сухой и ясный. Блуждая по лесу, находившемуся вблизи усадьбы, маленький Федор забился в самую глушь оврага, в непролазные кусты. Там царило безмолвие. Слышно было только, что где-то шагах в тридцати прочиркивали камушки по лемеху сохи одиноко пашущего в поле мужика. "И теперь даже, когда я пишу это,- вспоминал Достоевский спустя более сорока лет,- мне так и послышался запах нашего деревенского березняка... Вдруг, среди глубокой тишины, я ясно и отчетливо услышал крик: "Волк бежит!"
– Ишь ведь, испужался, ай-ай!
– качал он головой.- Полно, р`одный...Он протянул руку и вдруг погладил меня по щеке.- Ну, полно же, ну, Христос с тобой, окстись...- Я понял наконец, что волка нет и что мне крик... померещился...
– Ну я пойду,- сказал я, вопросительно и робко смотря на него.
– Ну и ступай, а я же вслед посмотрю. Уж я тебя волку не дам! прибавил он, все также матерински мне улыбаясь..."
Придет время, и образ матерински улыбающегося мужика Марея станет опорой и основой "нового взгляда" писателя на жизнь, "почвеннического" миросозерцания.
Отрочество в Военно-инженерном училище. По окончании пансиона в Москве отец снарядил двух старших сыновей (*27) на учебу в Петербург, в Военно-инженерное училище. Отправились они туда горькими сиротами: 27 февраля 1837 года давно хворавшая маменька почуяла свой смертный час, попросила икону Спасителя, благословила детей и отца... а спустя несколько часов преставилась... Похоронили ее на Лазаревском кладбище еще молодой, 36-ти лет... Вскоре из Петербурга пришла роковая весть: "Солнце русской поэзии закатилось: Пушкин скончался..." Два эти несчастья глубоко вошли в отроческую душу, а всходы дали позднее.
В Петербург Федор прибыл вместе со старшим братом Михаилом.
По состоянию здоровья Михаил не прошел медицинскую комиссию. Только благодаря покровительству богатой тетушки ему удалось пристроиться в Ревеле в школу инженерных юнкеров. Федор же успешно сдал экзамены и вскоре облачился в черный мундир с красными погонами, в кивер с красным помпоном и получил звание "кондуктора".
Инженерное училище было одним из лучших учебных заведений России. Не случайно оттуда вышло немало замечательных людей. Однокашниками Достоевского были будущий известный писатель Дмитрий Григорович, художник Константин Трутовский, физиолог Илья Сеченов, организатор Севастопольской обороны Эдуард Тотлебен, герой Шипки Федор Радецкий. Наряду со специальными здесь преподавались и гуманитарные дисциплины: российская словесность, отечественная и мировая история, гражданская архитектура и рисование. Федор Михайлович преуспевал в науках, но совершенно не давалась ему военная муштра: "Мундир сидел неловко, а ранец, кивер, ружье - все это казалось какими-то веригами, которые временно он обязан был носить и которые его тяготили".
Среди приятелей по училищу он держался особняком, предпочитая в каждую свободную минуту уединиться с книгою в руках в угол четвертой комнаты с окном, смотревшим на Фонтанку. Григорович вспоминал, что начитанность Достоевского уже тогда изумляла его: Гомер, Шекспир, Гете, Гофман, Шиллер. Но с особым увлечением он говорил о Бальзаке: "Бальзак велик! Его характеры - произведения ума вселенной. Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человека..."
Но "особняк" Достоевского не был врожденным свойством его пылкой, восторженной натуры. В училище он на собственном опыте пережил трагедию
Чувство уязвленной гордости, обостренного самолюбия несколько лет разгоралось в его душе неугасимым, постоянно подогреваемым огнем. Как самолюбивый юноша, он стремился подчас "стушеваться", остаться незамеченным, а одновременно изо всех сил тянулся за богатыми сокурсниками, чтобы и в образе жизни им ничем не уступать. Он понимал, как впоследствии герой его "Бедных людей" Макар Алексеевич Девушкин, что без чаю ему жить невозможно и что не для себя он этот чай пьет, а для других, чтобы те, сынки богачей российских, помыслить не могли, будто у него, Достоевского, даже на чай денег не имеется...
А при страхе постоянного унижения неизбежны и всевозможные конфузы, как соль на незаживающую рану. Однажды назначают его ординарцем к великому князю Михаилу Павловичу, брату императора Николая. Представляясь с трясущимися коленями, Достоевский умудряется назвать его императорское высочество "вашим превосходительством", словно какого-нибудь обыкновенного генерала.
– Приглашают же таких дураков!
– слышит он в ответ. Затем следует выговор, причем не столько ему, сколько стоящему над ним начальству,- а это новый повод для последующих унижений и обид.
Впрочем, Достоевскому довольно скоро удалось добиться уважения и преподавателей и товарищей по училищу. Все мало-помалу убедились, что он человек незаурядного ума и выдающихся способностей, такой человек, с которым не считаться невозможно. "Я,- вспоминал Григорович,- не ограничился привязанностью к Достоевскому, но совершенно подчинился его влиянию. Оно, надо сказать, было для меня в то время в высшей степени благотворно".
Сам же Достоевский находился тогда под влиянием Ивана Николаевича Шидловского, выпускника Харьковского университета, служившего в Министерстве финансов. Они познакомились случайно, в гостинице, где Федор с Михаилом остановились в первые дни приезда в Петербург. Шидловский был на пять лет старше Достоевского и буквально покорил юношу. Шидловский писал стихи и мечтал о призвании литератора. Он верил в огромную, преобразующую мир силу (*29) поэтического слова и утверждал, что все великие поэты были строителями и "миросозидателями". "Ведь в "Илиаде" Гомер дал всему древнему миру организацию духовной и земной жизни,- делится Достоевский общими с Шидловским мыслями в письме брату Михаилу.- Поэт в порыве вдохновения разгадывает Бога..."
Но в 1839 году Шидловский внезапно оставил Петербург, потрясенный несчастной любовью,- уехал, и след его затерялся. Рассказывали, что он ушел в Валуйский монастырь, но потом, по совету одного из мудрых старцев, решил совершить "христианский подвиг" в миру, среди своих крестьян. "Он проповедовал Евангелие, и толпа благоговейно его слушала: мужчины стояли с обнаженными головами, многие женщины плакали". Так ушел в народ первый на жизненном пути Достоевского религиозный мыслитель-романтик, будущий прототип князя Мышкина, Алеши Карамазова: "Это был большой для меня человек, и стоит он того, чтобы имя его не пропало".