Литература (Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях)
Шрифт:
В основе сатирической фантазии итоговой книги Щедрина лежат народные сказки о животных. Писатель использует готовое, отточенное вековой народной мудростью содержание, освобождающее сатирика от необходимости развернутых мотивировок и характеристик. В сказках каждое животное наделено устойчивыми качествами характера: волк жаден и жесток, лиса коварна и хитра, заяц труслив, щука хищна и прожорлива, осел беспросветно туп, а медведь глуповат и неуклюж. Это на руку сатире, которая по природе своей чуждается подробностей, изображает жизнь в наиболее резких ее проявлениях, преувеличенных и укрупненных. Поэтому сказочный тип мышления органически соответствует самой сути сатирической типизации. Не случайно среди народных сказок о животных встречаются сатирические сказки: "О
Заимствуя у народа готовые сказочные сюжеты и образы, Щедрин развивает заложенное в них сатирическое содержание. А фантастическая форма является для него надежным способом "эзоповского" языка, в то же время понятного и доступного самым широким, демократическим слоям русского общества. С появлением сказок существенно изменяется сам адресат щедринской сатиры, писатель обращается теперь к народу. Не случайно революционная интеллигенция 80-90-х годов использовала щедринские сказки для пропаганды среди народа.
Условно все сказки Салтыкова-Щедрина можно разделить на четыре группы: сатира на правительственные круги и господствующее сословие; сатира на либеральную интеллигенцию; сказки о народе; сказки, обличающие эгоистическую (*19) мораль и утверждающие социалистические нравственные идеалы.
К первой группе сказок можно отнести: "Медведь на воеводстве", "Орел-меценат", "Богатырь", "Дикий помещик" и "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил". В сказке "Медведь на воеводстве" развертывается беспощадная критика самодержавия в любых его формах. Рассказывается о царствовании в лесу трех воевод-медведей, разных по характеру: злого сменяет ретивый, а ретивого - добрый. Но эти перемены никак не отражаются на общем состоянии лесной жизни. Не случайно про Топтыгина первого в сказке говорится: "он, собственно говоря, не был зол, а так, скотина". Зло заключается не в частных злоупотреблениях отдельных воевод, а в звериной, медвежьей природе власти. Оно и совершается с каким-то наивным звериным простодушием: "Потом стал корни и нити разыскивать, да кстати целый лес основ выворотил. Наконец, забрался ночью в типографию, станки разбил, шрифт смешал, а произведения ума человеческого в отхожую яму свалил. Сделавши это, сел, сукин сын, на корточки и ждет поощрения". В сказке "Орел-меценат" Щедрин показывает враждебность деспотической власти просвещению, а в "Богатыре" история российского самодержавия изображается в образе гниющего богатыря и завершается полным его распадом и разложением.
Обличению паразитической сущности господ посвящены сказки о диком помещике и о двух генералах. Между ними много общего: и в том, и в другом случае Щедрин оставляет господ наедине, освобожденными от кормильцев и слуг. И вот перед "освобожденными" от мужика господами открывается один-единственный путь - полное одичание.
Беспримерная сатира на русскую интеллигенцию развернута в сказках о рыбах и зайцах. В "Самоотверженном зайце" воспроизводится особый тип трусости: заяц труслив, но это не главная его черта. Главное - в другом: "Не могу, волк не велел". Волк отложил съедение зайца на неопределенный срок, оставил его под кустом сидеть, а потом разрешил даже отлучиться на свидание с невестою. Что же руководило зайцем, когда он обрек себя на съедение? Трусость? Нет, не совсем: с точки зрения зайца - глубокое благородство и честность. Ведь он волку слово дал! Но источником этого благородства оказывается возведенная в принцип покорность - самоотверженная трусость! Правда, есть у зайца и некий тайный расчет: восхитится волк его благородством да вдруг и помилует.
Помилует ли волк? На этот вопрос отвечает другая сказка (*20) под названием "Бедный волк". Волк не по своей воле жесток, а "комплекция у него каверзная", ничего, кроме мясного, есть не может. Так в книге зреет мысль сатирика о тщетности надежд на милосердие и великодушие властей, хищных по своей природе и по своему положению в мире людей.
"Здравомысленный
"Здравомысленный заяц" в отличие от самоотверженного проповедует свои теоретические принципы. То же самое делает вяленая вобла в сравнении с премудрым пискарем. Премудрый пискарь жил и дрожал. Вяленая вобла переводит такую жизненную практику в разумную теорию, которая сводится к формуле: "уши выше лба не растут". Из этой формулы она выводит следующие принципы: "Ты никого не тронешь, и тебя никто не тронет". Но приходит срок - и проповедующая "умеренность и аккуратность" вяленая вобла обвиняется в неблагонадежности и отдается в жертву "ежовым рукавицам".
К сказкам о либералах примыкает "Карась-идеалист", она отличается грустной сатирической тональностью. В этой сказке Щедрин развенчивает драматические заблуждения русской и западноевропейской интеллигенции, примыкающей к социалистическому движению. Карась-идеалист исповедует высокие социалистические идеалы и склонен к самопожертвованию ради их осуществления. Но он считает социальное зло простым заблуждением умов. Ему кажется, что и щуки к добру не глухи. Он верит в достижение социальной гармонии через нравственное перерождение, перевоспитание щук.
И вот карась развивает перед щукой свои социалистические утопии. Два раза ему удается побеседовать с хищницей, отделавшись небольшими телесными повреждениями. В третий раз случается неизбежное: щука проглатывает карася, причем важно, как она это делает. Первый вопрос карася-идеалиста "Что такое добродетель?" заставляет хищницу разинуть пасть от удивления, машинально потянуть в себя воду, а вместе с ней так же машинально проглотить карася.
(*21) Этой деталью Щедрин подчеркивает, что дело не в "злых" и "неразумных" щуках: сама природа хищников такова, что они проглатывают карасей непроизвольно - у них тоже "комплекция каверзная"!
Итак, тщетны все иллюзии на мирное переустройство общества, на перевоспитание хищных щук, орлов, медведей и волков. Перед сатириком вставал вопрос, какая сила решит исход освободительной борьбы. Писатель понимал, что этой силой должна быть сила народная. Однако русское крестьянство 80-х годов не давало повода для оптимистических надежд. Щедрин всегда смотрел на мужика трезво и критически, он был далек как от славянофильской, так и от народнической его идеализации. Скорее, он преувеличивал политическую наивность и гражданскую пассивность мужика. Сочувствие сатирика народу основывалось на трезвом понимании законов исторического развития, в котором именно народу принадлежало решающее слово. Это понимание и заставляло Щедрина предъявлять к народу самые высокие требования и горько разочаровываться в том, что пока они неосуществимы.
В "Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил" два подхода Щедрина к оценке народа как явления "исторического" и как "воплотителя идеи демократизма" совмещены. Эта сказка - остроумный вариант "робинзонады". Генералы, оказавшись на необитаемом острове, лишь доводят до логического конца людоедские принципы своей жизни, приступая буквально к взаимному поеданию. Только мужик является у Щедрина первоосновой и источником жизни, подлинным Робинзоном. Щедрин поэтизирует его ловкость и находчивость, его трудолюбивые руки и чуткость к земле-кормилице. Но здесь же с горькой иронией сатирик говорит о крестьянской привычке повиновения. Вскрывается противоречие между потенциальной силой и гражданской пассивностью мужика. Он сам вьет генералам веревку, которой они привязывают его к дереву, чтобы он не убежал. Узел всех драматических переживаний сатирика - в этом неразрешимом пока противоречии.