Литература. 10 класс
Шрифт:
Салтыкова определили переписывать бумаги, затем из младшего чиновника перевели в чиновники особых поручений, вменив в обязанность производить дознания о драках, мелких взятках и растратах, о злоупотреблениях чиновников и полиции. И хотя эти поручения были мало привлекательны, Салтыков писал брату: «…я полагаю, что везде можно быть полезным, если есть хотение и силы позволяют… Положи себе за непременное правило в жизни вести себя как следует честному человеку». Салтыков действительно стал одним из немногих честных чиновников, был требователен и настойчив, беспощаден к взяточничеству, достаточно независим. Рассказы о неподкупности и честности Салтыкова надолго сохранились в Вятской губернии. Позже он был назначен на должность советника в Вятском губернском правлении, что дало возможность бывать
Гнетущее влияние оказывала на писателя провинциальная жизнь. Стремление к активной деятельности было связано с тем, что писатель не хотел разделить судьбу разочарованных талантливых натур, образы которых он создал в «Губернских очерках».
В Вятке Салтыков познакомился с дочерью вице-губернатора Болтина Елизаветой, своей будущей женой. Трогательная влюбленность переросла в горячую и сильную любовь. Мать писателя не одобрила выбор сына и лишила его постоянной субсидии, которую регулярно выделяла ему на жизнь. К сожалению, жизнь с Елизаветой Болтиной не принесла счастья, но, будучи несчастным и одиноким в своей семье, Салтыков до последних дней сохранил к ней глубокую привязанность.
Ссылка закончилась после смерти Николая I в 1855 году благодаря помощи генерал-лейтенанта П. П. Ланского, приехавшего в Вятку в связи с формированием ополчения, и его жены H. Н. Пушкиной-Ланской, которые ходатайствовали за Салтыкова перед государем. В январе 1856 года писатель возвратился в Петербург.
Несмотря на долгий перерыв в литературной работе, никаких сомнений в том, чему он посвятит свои силы, у Салтыкова не было. «…Куда бы и как бы меня ни бросала судьба, я всегда бы сделался писателем, это было положительно мое призвание». Он снова входит в литературные круги Петербурга, общается с Анненковым, Гончаровым, Тургеневым, Григоровичем, Островским, семьей Аксаковых; жадно впитывает новые впечатления, захвачен атмосферой нарастающего демократического подъема. Долгая провинциальная жизнь укрепила Салтыкова в мысли о порочности самодержавно-крепостнической системы. Вятская ссылка дала ему огромный материал для обличения, который он не собирал сознательно, а, по его выражению, «сознательно впитывал в себя».
Вскоре после возвращения из ссылки Салтыков начал работать над «Губернскими очерками» и с августа 1856 года публикует их в «Русском вестнике» под псевдонимом Н. Щедрин. Много впечатлений, накопленных за время жизни в провинции, воплотилось в новом произведении писателя. Все «безобразия провинциальной жизни» предстали в «Губернских очерках» не как отдельные злоупотребления властей, но как порождение всей самодержавно-крепостнической системы.
В центре внимания писателя мир и быт провинциального общества города Крутогорска. Резкими сатирическими красками, с иронией и сарказмом нарисованы хищные чиновничьи отношения, мошенничество купцов, взяточничество, казнокрадство, насилие и произвол. Особое внимание уделено так называемым «талантливым натурам», «провинциальным Печориным»: бездеятельные, принявшие позу страдальцев, они развращены праздностью и помещичьим бытом. Глубоким лиризмом и болью проникнуты страницы, повествующие о русском народе, мужицкой доле, родной природе.
В кризисный момент развития русского общества, накануне реформы, когда были расшатаны социальные основы жизни, книга явилась очень злободневной. «Ведь выбрал же г-н Щедрин минутку, когда явиться», – отмечал Ф. М. Достоевский. После публикации о Салтыкове заговорила вся читающая Россия.
После возвращения из ссылки Салтыков с февраля 1856 по март 1858 года служит в Петербурге в Министерстве внутренних дел. В 1858 году его назначают вице-губернатором в Рязань, а с 1860 по 1862 год он становится вице-губернатором Твери. Как многие русские люди, Салтыков считал, что дело всех честных граждан – помочь правительству в проведении реформ. В передовых кругах пребывание писателя демократических убеждений на подобном посту вызывало недоумение. Сатирику приходилось выслушивать упреки, что обличения его пишутся «чернилами с вице-губернаторского стола».
В конце 60-х
Современный читатель знает его как талантливого сатирика, умевшего остро отразить различные неприглядные моменты русской жизни и передать их в художественных образах. Но Салтыков был и журналистом смелой и сильной мысли. Став во главе редакторского дела, он отдался ему вполне со всем напряжением своих сил, со всей энергией. Пользуясь общим уважением и являясь для всех громадным авторитетом, Михаил Евграфович никогда не проявлял своей редакторской власти в форме, задевающей чье-либо самолюбие, хотя, по воспоминаниям знавших его людей, бывал суров, грубоват, резок, несдержан в выражениях. Внешность только усиливала это впечатление: «Резкая перпендикулярная складка между бровей на прекрасном, открытом и высоком лбу, сильно выпуклые глаза, сурово и как-то непреклонно смотревшие прямо в глаза собеседнику, грубый голос, угрюмый вид. Но иногда это суровое лицо все освещалось такою почти детски-добродушной улыбкой, что даже люди, мало знавшие Щедрина, но попадавшие под свет этой улыбки, понимали, какая наивная и добрая душа кроется под его угрюмой внешностью» (Н. Михайловский).
«Страх, который внушал Салтыков робким людям, – вспоминал А. М. Скабичевский, – происходил главным образом от двух его достоинств: от крайнего прямодушия и нервного отвращения от всего пошлого, фальшивого и неискреннего».
Щедрин обладал поразительным трудолюбием, он даже сам им гордился, утверждая, что его литературная слава достигнута не талантом, а упорным трудом. Очень много сил и труда было отдано и журналу. Самыми мучительными для него и как для писателя, и как для редактора были те четыре дня, когда статья или книга проходила цензуру, находилась, по его выражению, «во чреве кита». Он был сам не свой, не спал, прислушивался к звонкам.
С 1868 по 1884 год все свои новые произведения Салтыков печатает только на страницах «Отечественных записок». В автобиографии он писал, что с 1868 года он «исключительно отдался литературе. Написал 22 названия книг». Эти книги вобрали в себя два десятилетия русской жизни. Салтыков-Щедрин создал своего рода сатирическую энциклопедию российской действительности.
Цикл «Помпадуры и помпадурши» создавался и печатался с 1863 по 1874 год. Найденное писателем название соединяет целые столетия. Оно восходит к имени фаворитки французского короля – маркизы Помпадур, прихоти которой во многом определяли государственную политику Франции. Слово помпадурша, любовница влиятельного лица, употреблялось и до Салтыкова, но он ввел производные от него: помпадур, помпадурство, ассоциирующиеся со словами самодур, самодурство, – и наполнил их иным, российским смыслом. Слово помпадурство стало обозначением широкого социального явления, сущность которого – беззаконие, самодурство, бюрократизм, порожденные любым деспотическим режимом.
В произведении продолжили свое существование литературные герои разных времен: Ноздрев и Коробочка, Чацкий и Молчалин, Софья Фамусова и Рудин и др. Книга увлекла читателей гротескно-сатирическими образами, фантастическими сюжетами, смелостью и остротой речи.
В 1869–1870 годах M. Е. Салтыков-Щедрин создает свою гениальную сатиру – «История одного города», в которой показал характер отношений народа и власти.