Литература. 9 класс. Часть 2
Шрифт:
2. Почему геликон назван «меднорожим»? (Геликон — басовый медный духовой инструмент.) Как вы представили себе этого героя?
Нередко в лирике Маяковского звучит тема трагического одиночества. Это чувство вызывало стремление найти единомышленников, подчинить себе аудиторию многочисленных митингов и поэтических концертов, привлечь тех, кто хотел бы стать рядом. Маяковский стремился быть «горланом-главарем», он искал и покорял слушателей. Вот как К. Чуковский описывает встречу Маяковского с художником И. Репиным. «…Репин, присев к столу, просит, чтобы Маяковский продолжил свое чтение… Маяковский начинает своего „Тринадцатого апостола“ (так называлось тогда „Облако в штанах“) с первой строки. На лице у него вызов и боевая готовность…
Я жду от Репина грома и молнии, но вдруг он произносит влюбленно:
– Браво, браво!..
„Тринадцатый апостол“ дочитан до последней строки. Репин просит: „Еще“. Маяковский читает и „Кофту фата“, и отрывки из трагедии, и свое любимое „Нате!“:»
Через час отсюда в чистый переулоквытечет по человеку ваш обрюзгший жир,а я вам открыл столько стихов шкатулок,я – бесценных слов мот и транжир…«Репин восхищается все жарче. „Темперамент! – кричит он. – Какой темперамент!“ И, к недоумению многих присутствующих, сравнивает Маяковского с Мусоргским…»
Молодой Маяковский был опытным оратором и полемистом. Выступая с чтением своих произведений, отстаивая свои позиции, он щедро использовал каламбуры и экспромты, эпиграммы и остроты. Некоторые из них запомнились современниками:
«– Маяковский! Вы считаете себя пролетарским поэтом-коллективистом, а всюду пишете: я, я, я.
– А как вы думаете, Николай Второй был коллективистом? Он всегда писал: „Мы, Николай Второй…“»
«– Ваши стихи слишком злободневны. Они завтра умрут. Вас скоро забудут. Бессмертие не ваш удел.
– А вы зайдите через тысячу лет. Там поговорим».
В 20-е годы поэт со всей своей неукротимой энергией борца стал участником коренного переустройства общества. Голос Маяковского воспевает «коммуну во весь горизонт» и в то же время сатирически остро клеймит недостатки и пороки, которые поэт видит вокруг.
Прозаседавшиеся
Аудиения — официальный прием у высокопоставленного лица.
Со времени она — с давних пор.
Тео — театральный отдел Народного комиссариата просвещения.
Гукон — Государственное управление конезаводством.
Оря — деепричастие от глагола «орать».
2. Какие названия существовавших тогда учреждений использовал поэт? Можно ли считать, что эти названия – сатирические образы стихотворения?
3. Попробуйте объяснить, как возникло название таинственного учреждения: «А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-ком».
Михаил Афанасьевич Булгаков
(1891–1940)
Проза и драматургия для меня – правая и левая рука пианиста.
Михаил Булгаков точно определил пропорции в своем творчестве – он равно тяготел и к прозе, и к драматургии. Столь же четко определил он начало своего творческого пути: 15 февраля 1920 года. Когда врач Булгаков окончательно решил стать писателем, ему было 28 лет.
Судьба будущего писателя вначале складывалась счастливо. Благополучное детство в дружной семье. Дом на Андреевском спуске в Киеве, шкафы с книгами – это то, что он прежде всего вспоминал о родном доме.
Жизненные испытания не изменили взгляда Булгакова на жизнь: внимательного, зоркого, строгого. Отец рано умер, и Миша в 16 лет остался старшим мужчиной в доме, первая его специальность заставила столкнуться с тяжелыми сторонами жизни человека в сельской больнице села Никольское Смоленской губернии. Вернувшись в Киев, он продолжает работать врачом. Но врач видел мир глазами будущего писателя: недаром он с девяти лет зачитывался Гоголем, а в семь лет сочинил свой первый рассказ.
После трудных месяцев в Киеве, после службы по мобилизации во Владикавказе Булгаков решает круто изменить свою судьбу: он становится писателем. Когда во Владикавказе в феврале 1920 года начала выходить газета «Кавказ», в списке ее сотрудников значился М. Булгаков.
События этих лет живут на страницах его автобиографической прозы.
В «Записках на манжетах» во второй части, названной «Москва», Булгаков пишет о поисках своего места в литературе. Убедиться в этом можно, прочитав главу, которая названа очень решительно «После Горького я первый человек».