Литературная Газета 6255 (№ 51 2009)
Шрифт:
Он явился не на час.
Власть при всём честном народе
Успокаивает нас.
Всё, мол, будет так, как надо.
Ну а где своя стезя,
Чтоб не падала зарплата,
Чтобы рубль поднялся?
Паникуют толстосумы.
Потончала их казна.
Просят власть, чтоб эти суммы
Возвратила им страна.
По
Чтоб не маялась душа, –
Мы ему оформим визу
И отправим в США.
***
Рублёвка живёт от России отдельно.
Она – как особое княжество в ней.
И столько князей расплодилось
удельных!
И каждый гордится судьбою своей.
А где-то поодаль ютится Россия.
Растит урожай, ловит рыбу в прудах.
Она никогда за себя не просила,
А всё добывала в нелёгких трудах.
И русский народ – не князья и дворяне.
Не вхож он в чванливое царство господ.
Но что-то такое он знает заранее,
Что дарит надежду и силы даёт.
***
Художник рисует цветы.
И только они на полотнах.
Теперь это, видимо, модно,
Чтоб праздничны были холсты.
Я задал наивный вопрос:
«Вам что – рисовать больше нечего?»
Художник взглянул недоверчиво
и тихо спросил: «Вы всерьёз?»
«Всерьёз…
Потому что вокруг
Жизнь корчится в муках и бедах…»
Но мастер затих у мольберта.
Ему говорить недосуг.
А время не втиснешь в горшок.
Не спрячешь в цветах наши беды…
Никто не забыл в День Победы
О тех, кто в войну в землю лёг.
***
Русский язык исковеркан доне’льзя.
И неформальная лексика в нём, –
Как по хрустальному полю – железом, –
Как по вишнёвому цвету – огнём.
Дай ему Бог одолеть эту скверну.
Впрочем, я знаю наверняка:
Каждое слово останется верным
Музыке русского языка.
Он отряхнёт с себя нечисти сленга
И восстановит свой стиль и права.
Русский язык никогда не’ жил слепо.
Словно детей, охраняя слова.
***
Когда в стране бедлам, –
Идите
Они вам наколдуют
И счастье и успех.
Хотя опять надуют,
Как надували всех.
Спросите у гадалок,
Что ждёт вас впереди.
Какой вам власть подарок
Готова поднести.
Какие перемены
Отправлены в запас.
И приняты ли меры
Для процветанья масс.
Что скажет Кашпировский,
Чем удивит народ…
Иль это всё уловки
Отвлечь нас от невзгод?
Сабля
Александру Каневскому
Друг подарил мне красивую саблю,
Будто вернул меня встарь.
«Чтоб твои недруги медленно слабли,
Видя, как светится сталь, –
Ты эту саблю повесь в кабинете
Около лиры своей.
Если уж верить старинной примете,
Станешь при сабле сильней…»
Друг продолжал:
«Хоть клинок и надёжен,
Лучше, чтоб не было бед.
Чтоб никогда ты не вынул из ножен
Этот опасный предмет.
Чтобы враги твои злиться устали.
Чтобы забыл ты про них…»
Вот и живу я в соседстве со сталью
В мире покоя и книг.
***
Мы привыкли к позору российского быта.
К туалетам вокзалов, к убожеству их.
И к тому, что на вывесках
русская речь позабыта,
Словно мы – продолженье
традиций чужих.
Как же надо Москву не любить,
Чтоб охаять
И порушить её самобытный престиж.
И теперь она просто
предместье Шанхая
Иль пустые потуги на гордый Париж.
Видно, вкуса кому-то у нас не хватает,
Если Память теряет своё торжество.
Или прибыль от строек
настолько крутая,
Что её не заменит уже ничего.
Я листаю альбомы минувшей эпохи,
Просыпается вновь её горестный зов:
Не настолько же все мы дремучи и плохи,