Литературная Газета 6256 (№ 52 2010)
Шрифт:
Чаковского, «литературного генерала», как тогда называли секретарей СП и редакторов писательских изданий, многие писатели, мягко говоря, недолюбливали. Каждая критическая статья в газете, задевающая кого-то, мгновенно делала этого «кого-то» непримиримым и вечным врагом редактора.
А.Б.Ч. относился к этому как к неизбежному и не особо переживал, услышав от «верных друзей», как его полоскали на той или иной литературной кухне. Он был трезвым в оценках, поэтому ничего иного не ожидал.
СВЕТ ДАЛЁКОЙ ЗВЕЗДЫ
Чаковский создавал ту «Литературную газету», что стала всеобщей
В 1962 году, когда А.Б.Ч. стал главным редактором, Симонов рассказывал ему о встрече со Сталиным при своём назначении.
– Мы хотим, чтобы «Литературная газета» была левее правительства, – сказал тогда Сталин. – Работайте исходя из этого. Если вы будете ошибаться – вас поправят. Иногда серьёзно поправят. Но вы не обращайте на это внимания и продолжайте делать газету по-прежнему.
Так мне пересказал содержание этого разговора сам Александр Борисович. Симонов дал ему тогда и своё напутствие:
– Саша, сейчас тебе со всех сторон станут подсказывать, как надо редактировать газету. Никого не слушай. Делай так, как сам считаешь нужным.
Решения о таких назначениях принимаются на самом высоком уровне. Следовательно, Чаковский был сочтён подходящей кандидатурой главными идеологами – Сусловым и Демичевым, а также Андроповым. Почему? Потому что, как сказал мне главный кадровик ЦК той поры Николай Александрович Петровичев, была уверенность: он сможет проводить в жизнь политику партии.
В чём секрет огромной популярности «Литературной газеты» Чаковского? В её непохожести на другие газеты? Да.В глубине и смелости её выступлений? Да. В разнообразии тем и жанров? Да. В талантливости авторов? Да. Есть, однако, ещё одна причина, называть которую, может быть, не совсем корректно по отношению к её читателям. Газета в целом была умнее основной читательской массы.
Критические выпады «Литгазеты» почти всегда вызывали бурные протесты объектов критики. Но в ЦК КПСС, куда они поступали от обиженных секретарей обкомов или министров, крайне редко находились желающие передавать их Чаковскому. Даже среди секретарей ЦК. А о работниках ниже рангом и говорить не приходится. Невозможно представить себе, что какой-нибудь инструктор или завсектором «воспитывал» члена ЦК КПСС Чаковского, как редакторов других газет.
Свою высшую политику, обеспечивавшую газете возможность быть такой, какой она была, А.Б.Ч. проводил очень просто. Раз в год он обязательно посещал Л.И. Брежнева, а потом последовавших за ним генсеков. Рассказывал о ситуации в литературе, о тревожных социально-экономических проблемах, о планах редакции, просил совета. Выйдя из кабинета, сообщал помощникам и секретарям генерального: «Линия газеты полностью одобрена!» А затем повторял то же, обзванивая заинтересованных членов Политбюро и секретарей ЦК. Вторым человеком в ЦК КПСС, которого он уважал и к которому регулярно приходил побеседовать «без протокола», был Николай Александрович Петровичев. Обязательной была ежегодная встреча с Ю.В. Андроповым. С остальными руководителями А.Б.Ч. общался по телефону, на пленумах ЦК.
Что же касается отношений с Союзом писателей, где сколько людей, столько и мнений, то было раз и навсегда установлено: указания «Литературной газете» вправе давать только первый секретарь правления Г.М. Марков и его главный помощник по всем вопросам Ю.Н. Верченко, которого А.Б.Ч. заслуженно и глубоко уважал. Остальных секретарей СП он держал на дистанции, особенно когда они требовали хвалы своим книгам. А.Б.Ч. не раз пересказывал мне шуточный совет Симонова: «Саша, старайся меньше хвалить братьев-писателей, а больше ругать. Когда газета кого-то похвалит, это ему одному приятно, а всем остальным неприятно. А вот когда поругает – ему одному неприятно, а для всех остальных – праздник».
В газете существовал твёрдый порядок оценки новых литературных произведений. По прошествии каждого месяца литературные отделы на заседании редколлегии вносили свои предложения: что из новинок похвалить, что поругать, что проигнорировать, что подвергнуть всестороннему анализу. В обсуждении участвовали все желающие, решение принималось коллективно. В спорных случаях редактор советовался с руководством Союза писателей, с отделом культуры ЦК КПСС. Иногда и оттуда поступали рекомендации. Но случалось это крайне редко: слишком высок был авторитет Чаковского, да и подсказки он воспринимал только те, которые соответствовали или не противоречили его точке зрения. Давить на Александра Борисовича было бесполезно, он давал такой «отлуп», который во второй раз никто получать не хотел.
В сущности, А.Б.Ч. был одиноким человеком. В годы, когда я с ним работал, не имел друзей. «Вся моя жизнь в газете», – говорил он. Как относились к главному редактору в коллективе газеты – разговор особый, потому что отношение было сложное. Большая часть сотрудников испытывала к А.Б.Ч. должное уважение и даже теплоту. Люди понимали, что значит Чаковский для газеты, а следовательно, и для каждого из них. В редакции было много талантливых и знающих людей. Но без любого из них, даже самых знаменитых, газета могла обойтись, заменив другим. А без Александра Борисовича не могла.
Многие испытывали чувство благодарности за «выбитые» им квартиры, автомашины и прочие житейские блага. Характерен такой эпизод. В середине 70-х годов для Союза писателей построили, как бы сейчас сказали, элитный жилой дом в Безбожном переулке. Чаковский добился выделения в нём нескольких квартир для своих замов и ответственного секретаря редакции. Но Моссовет выдавать им ордера отказался: по площади они не укладывались ни в какие, даже самые льготные нормы. Тогда Александр Борисович предпринял поход к первому секретарю горкома партии В.В. Гришину с просьбой повлиять на Моссовет. Выслушав его, прочитав документы, Виктор Васильевич сказал, что не может отказать столь известному и авторитетному человеку. Прощаясь же, произнёс фразу, которой Чаковский долго ещё корил своих замов, вынудивших его на этот поход: «Зная, сколько у нас очередников и в каких условиях они живут, лучше бы вы ко мне с такой просьбой не обращались».
Были, конечно, у главного и недруги в редакции, но до поры до времени они тщательно это скрывали. Хотя критика никогда не возбранялась. Были даже записные зоилы, например, редактор отдела экономики Александр Ильич Агранович (А. Левиков – подписывал он свои статьи). Несколько раз в год Агранович, назначаемый дежурным критиком на «летучках», где разбирались вышедшие номера, принимал на себя роль бесстрашного борца за правду и произносил пылкие нелицеприятные речи в адрес руководства газеты. Но к этому все давно привыкли и относились спокойно. У Чаковского обычно тоже хватало чувства юмора, никаких утеснений со стороны администрации наш трибун никогда не ощущал. А.Б.Ч. оценивал его прежде всего как работника. А работником Александр Ильич был превосходным, пользу газете приносил большую.