Литературная Газета 6266 (№ 11 2010)
Шрифт:
Виталий КРИКУНЕНКО, заместитель директора Библиотеки украинской литературы
«ЛГ» поздравляет Лину Костенко с юбилеем и предлагает вниманию читателей новые переводы её стихотворений
Лина КОСТЕНКО
* * *
Счастливая, имею каплю неба
и две сосны в расплывчатом окне.
А ведь казалось, что живого нерва,
живого нерва не было во мне!
Уже душа не знала, где тот берег,
душа
И в громе дня, в оркестрах децибелов
мы были все, как хор глухонемых.
Внезапно, – Боже! – после ига чада
и передряг, они равны нулю, –
я слышу дождь. Он тихо плачет правду,
что я кого-то дальнего люблю.
Я слышу пенье птиц наперебой,
людей красивых вижу не во зле.
В душистой туче, хвое дождевой
стоит туман, как небо на земле.
Пасутся тени вымерших тарпанов,
на цыпочках кочуют сумерки и сны.
Весна придёт с бокалами тюльпанов, –
за небо выпью и за две сосны.
* * *
Слова чудовищны, когда они молчат,
когда они внезапно притаились,
когда не знаешь, как, с чего начать,
ведь все слова уже осуществились.
Словами кто-то плакал, мучился, болел
и с ними начал жизнь свою и прожил.
Мильярды слов, людей, но их удел –
произнести впервые ты их должен.
Уродство, красота – всё повторялось.
И было всё: асфальт и спорыши.
Неповторимой лишь поэзия осталась, –
бессмертное касание души.
* * *
Тебя забыть. Какое право?
Душа до края добрела.
Такую дивную отраву
я не пила… я не пила…
Такой нечаянной печали,
таких от жажды сладких мук,
такие мне открылись дали,
такие всполохи вокруг.
Такие звёздные пространства,
такая ширь в моей судьбе!..
Быть может, это и не стансы, –
Цветы, что брошены тебе.
* * *
Из голоса напиться твоего,
того влюблённого и чистого потока,
из радости и грусти той высокой,
где чудное таится волшебство.
И
внезапно мысль случайную прервать.
И паузы безвыходной печать
Удачной шуткой наконец сорвать.
Как тетиву, натягивать слова,
чтоб вовремя сбить ими на лету
ту муку, что во мне ещё жива,
неотвратимую, как бездну, немоту.
Держаться независимо года,
перемолчать друг друга: кто кого.
Остаться беззащитной навсегда
и ждать твой голос – больше ничего.
* * *
Художник, я – то ли в музее Прадо,
то ли приют мой – Лувр и Эрмитаж,
то ли назойливая кисть, как правда,
или мой поиск – высший пилотаж,
иль мэтром был, иль просто так –
заброда*,
и не снискал лавровых тех венков, –
великая натурщица Природа
меня любила тысячи веков.
* Заброда – бродяга (обл.).
* * *
Красиво осень вышивает клёны
Серебряным, багровым, золотым.
А листья просят: – Вышей нас зелёным!
Ещё побудем, мы не отлетим.
А листья просят: – Дай нам той утехи!
Сады прекрасны, росы – как вино.
Вороны пьют разбитые орехи.
А что им, чёрным? Чёрным всё равно.
* * *
Стихи как цветы,
Стихи как дубы.
Есть игрушки стихи.
Есть раны.
Есть повелители и рабы,
и стихи – каторжане.
Сквозь стены тюрем,
по терниям лихолетий –
идут, идут
по этапу столетий…
* * *
Останови меня опомнись остуди
раз в никогда любовь моя такая
она промчится жизни впереди
все горизонты за собой сжигая
она покой порвёт наш как струну
она слова мои сожжёт устами
останови дай оправдать вину
пока ещё владею я словами