Литературная Газета 6295 (№ 40 2010)
Шрифт:
Симд – ритма чуткий страж,
ручательство вселенского порядка.
Исполни долг! – и вот,
как верный симд, вовек не знавший сбоя,
тебя домой вернёт
судеб круговращенье мировое.
Летит дождём косым
жизнь. Пала старость –
каменная осыпь,
ты здесь, ты рядом, симд,
но
В ЯСНОЙ ПОЛЯНЕ
Вольная трава,
камень, на припёке накаляющийся,
расскажите что-нибудь про Льва
Николаевича.
Но, понятно, вике, повилике
это не дано,
там, понятно, разум невеликий,
прозябанье там одно.
А денёк хорош,
всё цветёт, ветвится понемногу,
всё собою занято. Ну что ж,
ну и слава Богу.
Далеко видать, во все концы,
воздуха’, прозоры.
Тишина, а в ней орут птенцы,
вот прожоры.
Всё же ясно: неких тайн поверенные –
бузина, стрекозы и дрозды,
но нельзя, не велено
разглашать те тайны без нужды.
Да и сам он, выйдя на покой,
на былое не польстится –
он теперь щебечет и кустится,
он теперь не старикан с клюкой,
а трава и птица.
МОСКВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии: 27.10.2010 14:35:26 - Юрий Александрович Чернецкий пишет:
К ВОПРОСУ ОБ УРОВНЕ НЕКОТОРЫХ «ПОЭТИЧЕСКИХ» ПОДБОРОК, ПУБЛИКУЕМЫХ НА СТРАНИЦАХ «ЛГ»
Не сдерживайте «баб, полощущих бельё»: / они о мужиках заботу проявляют. / А караван идёт, хотя собаки лают. / Читатель – тот же пёс… Обидно, ё-моё! // Засилье жалких рифм, обилье странных слов / и мыслей дефицит – черты подборок этих. / На собственных, видать, опробовав на детях, / пииты слали их в «ЛГ». И – пир готов! // И Пушкина сразит подборка та, та, та, / и горько Гумилёв на свете том заплачет. / Умеют ли писать хоть где-нибудь иначе? / Что «на Москве» туфта, что в Вологде туфта…
Районная многотиражка
Литература
Районная
ПОЭТОГРАД
Ната СУЧКОВА
***
Неспешная речка Тошня –
деликатный отжим,
а бабы бельё полощут –
поди сдержи!
Руками чугунными крутят –
дрожит броня,
несутся мостки и груди
на всех простынях!
В полоску, в горох, в цветочек,
в египетский конвалют,
вода, она камень точит,
ей тьфу – верблюд!
Он выцвел, он, как нарочно,
чуть голубой,
летит над холодной Тошней
с надутой губой.
***
На бумаге в печати офсетной
полновесные, точно слова:
телевизор, накрытый салфеткой,
пульт, завёрнутый в целлофан.
И болоньевый плащик продрогший,
перевёрнутый ковш на бачке,
чуни, тапочки и калоши,
удилок с поплавком на крючке.
Всё прямое, жилое, живое,
только фикус усами поник,
где хозяин – ушёл за водою?
Или выскочил в дровяник?
Хлопнет дверь, заскрипят половицы,
и с мороза потянет дымком,
упадут на приступок голицы
с жирным масляным ободком,
и, обив об порожек ботинки,
он шагнёт, раскрасневшийся, важный,
в чёрно-белую эту картинку
из районной многотиражки.
***
Стоят, сполна всего помыкав
среди затоновской шпаны,
у бара «Золотая рыбка»,
торжественные, как волхвы,
чернее угря Вася-Череп,
белее моли Ваня-Хан,
стоят в рождественский сочельник,
фанфурик делят пополам.
И мимо них – куда им деться?