Литературная Газета 6295 (№ 40 2010)
Шрифт:
Объём рецензии не позволяет даже кратко воспроизвести хотя бы основные пункты аргументации Аннинского. Приведу лишь один, касающийся «Мастера и Маргариты»: «Должен сказать, что я не в таком восторге от романа, как И. Виноградов. И вот почему. Сопоставляя старинный христианский миф с действительностью, М. Булгаков погрузил этот миф в профанирующую среду. Горе не в том, что он сопоставил Христа с миром злобным и мелким, горе в том, что сам М. Булгаков заразился от описанного им мира бессильной злостью. Старый миф в романе не только десакрализован, что ещё ни о чём не говорит, но ещё и невольно профанирован, а это уже ущерб. Я не знаю, почему зрелище слабости духа, заражаемого бессильной яростью, привело И. Виноградова в такой восторг, – меня это зрелище оставило в состоянии глубокой растерянности. Нет, знаете, если Христа надо подпирать Воландом, а силу духа – мельтешением
Комментируя сегодня давнюю публикацию, Аннинский говорит о «попытке осознать раскол моего поколения на материале литературной критики», а также попытке «искоренить» «ту чернышевско-добролюбовскую традицию, в которой и сам вырос… В сущности это была первая моя попытка переосмыслить революционно-демократическую систему взглядов в христианском духе».
Эти попытки имели не только литературные последствия, но и, так сказать, партийно-организационные (помните название известной работы – «Партийная организация и партийная литература»?). Нет, не о санкциях со стороны КПСС идёт речь. А о том, что И. Виноградов был «новомировец», а В. Чалмаев – «молодогвардеец». За первым стояли «либералы», усилиями которых статья была рассыпана в журнале «Вопросы философии», а за вторым – «почвенники». Их стараниями текст в журнале «Дон» «располовинили, опубликовав только виноградовскую часть». Это имело «следствием нечто вроде бойкота моей персоны со стороны московских либералов, – вспоминает автор, – длилась эта история недолго, но стала для меня ярчайшим эмоциональным событием».
Нечто подобное повторилось и в начале 70-х, когда появилась статья Аннинского о «городских» повестях Юрия Трифонова, который был в ту пору знаменем либерального крыла. В числе претензий критика была и такая: герой «Предварительных итогов», которому автор откровенно сочувствует, пренебрежительно отзывается о русских философах-идеалистах – «всех этих Леонтьевых, Бердяевых или… Белибердяевых…». Это, конечно, частность, деталь. Но как интонирует её Аннинский в сегодняшнем комментарии: «Повести Трифонова разом восхищали и возмущали меня. Отдаваясь чувствам, я не мог толком объяснить себе самому, зачем на этот раз я влез в литературную «борьбу». Объяснил мне проницательный человек, критик Марлен Кораллов, сказавший с улыбкой: «Насколько я мог понять, это страшная месть за Бердяева?» О да!»
О да! Правы, правы были бдительные Ю. Барабаш и Л. Крячко, ещё на заре туманной юности критика разглядевшие его склонность мыслить расплывчатыми «общечеловеческими» категориями. Партийно-охранительное чутьё подсказало им, каково ядро этого «ореха»…
Через несколько десятилетий, но, понятно, с другой стороны, до ядра добрался и Дмитрий Быков, чей текст венчает второй том: «С точки зрения традиционного, высмеянного ещё Гоголем в «Переписке» разделения русских литераторов на левых и правых, Аннинскому нет места: он не над схваткой – напротив, он в самой гуще её, но фронт проходит не там, где его принято видеть». Действительно, в спорах «детей XX съезда» со «сталинистами», «фатальном противостоянии «молодых умников» и «старых дураков», потом – «певцов асфальта» с «почвенниками», «либералов» с «государственниками» Аннинский не примыкает ни к одному из лагерей. «Но может быть, это и есть те самые Сцилла и Харибда, которые, оставаясь по сторонам, указывают путь?» – спрашивает он и неизменно выруливает к своей теме. В том или ином социальном или духовном феномене, в литературном герое, его воплощающем, он стремится разглядеть тип, модель личности, сравнить, как в статье, о которой говорилось выше, номинал с реальным обеспечением. «Пафос личности, жажда целостности, тяга к человеку гармоническому, – уверен критик, – тем и любопытны, что они шире, богаче, бесконечнее любого материала, любого, так сказать, сюжета, который в данном случае этим пафосом оживлён».
Есть здесь и ещё одна проблема: «Обычно меня обвиняют, что под видом портретов я пишу автопортреты», – пишет Аннинский. Действительно, это не раз становилось причиной непонимания или превратного понимания некоторых его текстов. Поэтому он не раз возвращается к теме критической гипотезы и реальности текста, уточняет свою позицию. «Нет, не любой ценой выстраивал я концепцию, – отвечает критик очередным оппонентам, – я хотел, чтобы в лучших произведениях было то, что нужно мне. Гипотеза? Конечно. Но попробуйте что-либо сделать в критике без гипотезы.
…Дети одного времени… Слово «поколение» наряду со словом «личность» – ключевое в системе понятий Аннинского. Даром, что, по его признанию, это слово он «мучительно убирал из текста в ходе редактуры» «Ядра ореха». В статье «Шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники… Вместо эпилога» предпринята попытка проследить «смену поколений на двухсотлетнем пространстве русской истории». Несмотря на конспективность исследования, впечатляет масштаб задачи, привлекает точность критериев в определении поколений и т.д. Хотя по частностям вопросы возникают (например, как оказался в одной компании с «амбивалентными» Русланом Киреевым и Владимиром Маканиным Пётр Краснов? Он по всем параметрам из другой генерации), тем не менее это богатейший материал для размышлений и дискуссий. Не может не вызвать сочувствия и внутренний импульс критика – оспорить традиционный взгляд на «лестницу», «то, что от веку считалось у нас «навозом истории», фундаментом для будущего». Он же хочет, осмысляя диалектику смены поколений, «почувствовать, сколь бесценно своеобразие и сколь неповторима драма каждого из них».
Александр НЕВЕРОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Осмысление событий
Библиоман. Книжная дюжина
Осмысление событий
ШЕСТЬ ВОПРОСОВ ИЗДАТЕЛЮ
Издательский центр Российского государственного гуманитарного университета выпускает учебную литературу и научные труды по филологии, истории, экономике и другим отраслям знания. Сегодня у нас в гостях его директор Сергей ИППОЛИТОВ.
– Что заставило университет заняться книгоизданием?
– Издательский центр РГГУ существует уже 15 лет. В один прекрасный момент университет осознал, что, собрав под своей сенью целое соцветие выдающихся учёных, преподавателей, исследователей, он вынужден делиться плодами их изысканий со сторонними издательствами, с превеликим удовольствием расхватывающими рукописи его коллектива. Наверное, это и стало тем побудительным мотивом, в результате которого и возник Издательский центр РГГУ.
– Кто ваши читатели?
– Гуманитарная литература, издаваемая нами, ориентирована в первую очередь на ту, увы, всё истончающуюся ткань общества, которую принято именовать «интеллектуальной элитой». Это люди, которые знают, любят, читают книгу; для которых книга до сих пор является и отрадой, и надеждой. Спектр выпускаемых нами книг разнообразен. Здесь труды по филологии, истории, культурологии, литературоведению; искусствоведческие работы и труды по экономике и праву, публикации исторических источников, широкий спектр учебной литературы по читаемым в университете специальностям.
– Есть ли среди новинок книги, особо достойные внимания?
– Со дня на день мы ждём из типографии подготовленное нами интереснейшее издание «Экслибрисы и штемпели на книгах Научной библиотеки РГГУ». В фонде Научной библиотеки РГГУ насчитывается свыше 600 фрагментов личных библиотек, сформировавшихся во второй половине XVIII–XX вв., владельцами которых были государственные и общественные деятели, учёные, библиофилы, коллекционеры. Именно их экслибрисы и легли в основу издания. Здесь можно встретить имена И.С. Аксакова, В.В. Апраксина, В.И. Барятинского, Г.Г. Гагарина, А.Н. Голицына, Е.В. Львова, Ф.П. Рябушинского, А.С. Суворина.