Литературная Газета 6457 ( № 14 2014)

Фото: ИТАР-ТАСС

Наша армия вошла в Крым. Взят Джанкой. Взята Керчь. Над головами наших бойцов уже пылает в эти ночи низкое звёздное небо Тавриды. Оно всегда встречало нас, северян, за Чонгаром, за Сивашом, в Джанкое и заставляло радостно биться сердца от сознания, что через несколько часов откроется перед глазами великолепная путаница синих севастопольских бухт, кораблей, жёлтых портиков, цветущего

миндаля и блеснёт в глаза родное Чёрное море - одно из прекраснейших морей на земле.

Мы знали, что Крым – разрушенный, затоптанный сапогами немецких солдат, – снова будет нашей землёй. Мы знали, что освободим его. Немцы гоготали в пышных парках, где мы любили каждое дерево, каждый поворот дороги. Немцы превратили в горы битой черепицы героический Севастополь.

Немцы осквернили священную землю Крыма. Но мы знали, что освободим Крым, наш Крым, где в синеве и блеске тонут обрывистые мысы и море подносит к их подножию палую листву. Тот Крым, где каждому из нас хотелось остановить время, чтобы не терять ощущения молодости. Где жизнь, как морское утро, была и будет освежающей, где она приближается к той черте, за которой явственно виден золотой век. Крым всегда был для нас землёй труда, вдохновения и поэзии.

Крым весь овеян до последнего камня на дороге великими воспоминаниями. Здесь, в Гурзуфе, жил Пушкин. О Крыме он написал гениальные строки: "Редеет облаков летучая гряда". В Крыму Лев Толстой написал свои первые рассказы о замечательном русском солдате. Защищая Крым, погибли великие «матросские адмиралы» Нахимов и Корнилов. В Крыму началось восстание на «Потёмкине», в Крыму боролся лейтенант Шмидт, и Чехов писал в своём белом доме на Аутке изумительные рассказы. Красная Армия брала Перекоп. Тысячи рыбаков, матросов, крестьян, выросших на крымской земле, дали своей стране, её культуре много побед, любви к свободе и веселья.

Каждый, кто хотя бы раз побывал в Крыму, уносил любовь к этой каменистой земле на всю жизнь, – таким внезапным очарованием она обладала.

Наша армия вошла в Крым. Скоро весь полуостров, весь блистательный разворот его берегов от Керчи до Севастополя будет очищен от наглых и чёрных фашистских банд. Тяжёлые залпы салютов прокатятся над столицей и уйдут в подмосковные леса, возвещая освобождение Феодосии, Судака, Ялты, Алупки, Балаклавы, Симферополя, Севастополя – всего Крыма.

Мы восстановим Крым. Его щедрая земля, прогретая солнцем, овеянная морскими бризами, поможет нам в этом. Снова тысячами отражённых береговых огней Крым будет колебаться в ночном море, цвести своими садами, сверкать своим солнцем, дышать целебным запахом виноградников и черноморской сосны.

Мы приветствуем освободителей Крыма. Мы гордимся ими. Мы завидуем им. Они первые ступили на крымскую землю. Им выпали на долю великая честь, великая слава и великая радость увидеть первыми крымскую весну, весну освобождения – туманный и свежий крымский апрель, когда весь Крым цветёт, выбрасывает ежеминутно миллиарды листьев, побегов, цветущих венчиков. И перед этим весенним цветением освобождённой земли бойцы, выйдя к Чёрному морю, глядя на него, невольно снимут каски и вздохнут всей грудью: «Благословенные места! Теперь они навеки наши!»

Константин ПАУСТОВСКИЙ, 1944 г.

Теги: Крым ,

Севастополь

Н.И. Либан. Русская литература: Лекции-очерки.
– М.: Прогресс-Плеяда, 2014. – 584 с. – 1000 экз.

Николай Иванович Либан – личность поистине легендарная. Не имея никаких учёных степеней и званий, он почти всю свою долгую жизнь – чуть не дожил до ста лет! – проработал на филологическом факультете Московского университета. Он не особенно стремился доводить свои научные труды до печати, но его знаменитый курс истории древнерусской литературы прослушали все студенты-русисты, учившиеся в университете. И потом они шли специально "на Либана" независимо от того, читал ли он лекции по Чернышевскому, Писемскому, Лескову или романам XVIII века. Потому что лектора Либана ставили в один ряд с такими корифеями XIX века, как Грановский и Ключевский.

В основе данной книги три курса лекций, прочитанных в разные годы, – «История древнерусской литературы», «Становление личности в литературе XVIII века» и «Русская литература первой трети XIX века. Жуковский, Пушкин, Лермонтов».

Либан был непревзойдённым мастером именно устного слова – а это талант куда более редкий, чем писательское мастерство. Ему было дано воздействовать на слушателей так, что результат оказывался, как говаривал он сам, «видимым», очевидным. Он увлекал и завораживал. И самая отдалённая во времени литература, её часто безвестные создатели и неведомые герои словно приближались к слушателям, становились понятными и живыми. Но и в записи его лекции производят сильное впечатление.

Примечательной чертой творчества Либана было умение интереснейшим образом связывать историю России с литературным процессом. Для него вся российская история была «родным местом». О целом тысячелетии с Х по XX век он говорил: «Для истории это не время. Мы с вами страшно молодой народ». А в лекции о литературе XVIII в. уже в постсоветские времена совершенно спокойно мог сказать о марксизме – «кстати говоря, очень интересная, глубокая и умная теория, сейчас не только забытая, а как будто не существующая». Конъюнктура была с ним несовместна во все эпохи.

Филологию он считал не отдельной наукой, а способом универсального познания мира и жизни – «Наше мышление, то есть филологическое мышление, есть не что иное, как перекрёсток философских и естественно-научных знаний, не выразившихся в формулах». И был совершенно убеждён: «Без филологии никуда... потому что это слово. А Слово «в начале было».

Правнук эльзасского виконта, он ощущал себя именно русским человеком и неколебимо верил в будущее своей страны. «Идея, что русский человек всё может, возникает в

Петровскую эпоху именно как идея – не как результат, как лозунг, но как идея осознанная, программная. Всё может!.. Что может быть лучше России? Ничто. Никогда. Нигде».

Теги: Н.И. Либан. Русская литература

***

Люблю я песни Украины

и степь, и замки, и сады,

вкушаю солнечные вина,

как древнерусские меды.