Литературная Газета 6523 (№ 35 2015)
Шрифт:
Примадонну в фильме восхитительно играет Александра Волкова. Более миниатюрная, чем А.Б., она убедительна в пластике, жестах, мимике… И главное – в бешеной пугачёвской энергетике.
С Владимиром Фекленко (он играет молодого Стефановича) у Волковой сложился гармоничный дуэт. В «химию» их чувства верится сразу, безоговорочно. Любовь настигла творческих героев неожиданно. А вместо золота-бриллиантов, малодостижимых в пору развитого социализма, герой дарит любимой сценический образ. Лепит из неё, как Пигмалион, ту Галатею, которая и покорила потом страну. И становится первым в нашей стране продюсером и пиарщиком. Он придумал и повесил на стену их маленькой кухни план покорения эстрадного олимпа,
Но Галатея оказалась неуёмного нрава. Она взбунтовалась. Союз двух творческих личностей распался. Почему и как – это всё ужасно интересует журналистку Вику Малинину (Аглая Шиловская), которая провоцирует героя на откровенную исповедь, то и дело превращаясь из ангела в стерву и наоборот. Эта история тоже не выдумана – в жизни автора случился похожий эпизод…
Словом, везде тут «опыт, сын ошибок трудных»…
И не зря картина называется «Кураж», как и книга Стефановича. С куражом по своей молодой жизни шагали герои сериала, отметающие условности, запреты, мещанскую мораль. Живущие так, как многие хотели бы, но не могли. Причём в узнаваемой системе координат. Если «Мосфильм» – то по лестнице идёт Сергей Фёдорович (догадались?), упрекающий героя за то, что тот женился на певичке. Если ресторан «Метрополь» – то выволочку метрдотелю устраивает Сергей Владимирович (понятно?), который потом же одалживает герою тысячу рублей на свадьбу (реальный факт). А на свадьбе сидит в кадре рядом с артистом, играющим его, реальный и легендарный Тайванчик. В ресторане «Арлекино» мелькает в кадре его настоящий хозяин.
Так жизнь и кино сплавляются у Стефановича воедино в фантасмагорическую вязь судьбы. И совсем уже не странно, что псевдоним Борис Горбонос придумал тоже он – в честь своего одноклассника, с которым когда-то дрался.
Стефанович говорит, что единственный выдуманный образ в картине – чиновницы Кондратьевой, доносчицы и лицемерки, – как совокупный образ всей советской власти. А советская эпоха времён застоя предстаёт точными деталями – от чудовищных партийных комиссий до элитарного тогда ресторана Дома кино, от модных тогда круизов по Чёрному морю до коридоров «Мосфильма», по которым запросто ходили гении.
Эта манящая достоверность рождена общими усилиями – сценариста-режиссёра, оператора Григория Булкота, всей съёмочной группы. Хотя не скажу, что «Кураж» – кино идеальное. Но оно долгожданное. Родное. Узнаваемое. Эмоциональное. Зрителю не надо объяснять про кого оно и зачем. И страсти в нем кипят такие, что Голливуд с Болливудом отдыхают. И смех, и слезы, и любовь. И музыка, и яркое зрелище. И при этом явление, всё-таки дающее пищу уму: откуда мы приходим, кто мы, куда идём…
Наталья БОБРОВА
Теги: канал ТВЦ , Кураж
Три мушкетёра и атомная бомба
За годы идеологического противостояния СССР и США у каждой из сторон сложилась прочная система доказательств своего превосходства. Чтобы влиять на мировое общественное мнение, держать в тонусе собственных граждан, страны-соперники систематизировали аргументы, разложили по полочкам компромат – знаковые исторические факты, леденящие душу мистификации.
Для России (правопреемника СССР) важнейшим элементом идеологической борьбы по-прежнему остаётся тема атомной бомбардировки Японии. Событие это настолько чудовищно по своим последствиям, настолько цинично по замыслу, настолько впечатляет визуально, настолько противоречит идеалам гуманизма, что
Утверждению, что в США существует расовая дискриминация, можно противопоставить ироничный контрпропагандистский тезис: «Ну да, в Америке негров линчуют». Однако эффектный риторический приём совершенно неприменим в отношении трагедии Хиросимы и Нагасаки. Что не означает, будто изобретательные западные идеологи не способны найти формулу, которая хотя бы отчасти реабилитировала Соединённые Штаты.
К 70-летию бомбардировки Хиросимы Первый канал продемонстрировал российскому зрителю документальный фильм, смысл и цель которого – решить эту деликатную и важную для США задачу – вернуть доброе имя, восстановить репутацию.
Показу предшествовала бурная рекламная кампания. Анонсы не предвещали ничего предосудительного. Зрителя мотивировали так, будто ему предстоит увидеть, как выведут на чистую воду вероломную Америку. Однако фильм оказался абсолютно противоположного свойства. Поначалу даже не верилось, что всё это показывают по российскому ТВ. Как будто кассету перепутали… Только что в новостях выступал пресс-секретарь президента: «Применение ядерного оружия в Хиросиме и Нагасаки было бесчеловечно и необоснованно…» В том же духе высказался Сергей Нарышкин. Заместитель руководителя фракции «Единая Россия» Франц Клинцевич даже обнародовал инициативу: создать международный трибунал по бомбардировкам японских городов.
Однако на Первом канале – фильм Лесли Вудхеда «День, когда сбросили бомбу». Произведение примечательное тем, что по своему пафосу, идеологии полностью противоречит сложившимся у нас историческим концепциям. Его вполне можно рассматривать в качестве примера одиозной пропаганды, хотя, конечно, фильм показали вовсе не для того, чтобы познакомить аудиторию с приёмами манипуляций.
Доминирующая интонация фильма – сочувствие. Разве можно заподозрить участливого повествователя в намерении обмануть? Именно под этим эмоциональным соусом аудитории предлагают основное блюдо. Неочевидные суждения произносятся без нажима, как бы между прочим. Цель – убедить, что бомбардировка была необходима.
«Японцы яростно оборонялись, не допуская мысли о капитуляции», «Германия повержена, но воины императора не сдаются», «японцы поклонялись своему императору как божеству», «в Хиросиме размещалась крупная военная база, 40 000 солдат». Переведём: без ядерной бомбардировки сломить сопротивление было невозможно, атомная бомба сокрушила опасных фанатиков, а не сотни тысяч мирных граждан.
«Если бы вы жили в то время, у вас было бы совсем другое отношение к японцам, не такое, как сейчас». Жертва получает характеристики, которые позволяют рассматривать преступление в удобном для агрессора ракурсе.
Герои фильма – пережившие бомбардировку японцы. Глядя в камеру, они вспоминают страшные события в Хиросиме. А заодно свидетельствуют против себя, выступают адвокатами Соединённых Штатов.
Зрителю ненавязчиво дают понять: эти старушки и старички были частью военной машины (одна из героинь, например, служила в штабе телефонисткой, кто-то фанатично поклонялся императору). Значит, косвенным образом они сами виноваты. Прямо это не утверждается, но вытекает из логики повествования.
Главный идеологический посыл фильма – опровергнуть тезис о моральной ответственности США, демотивировать, доказать неуместность покаяния. В финале фильма эта задача решается с помощью одной из жертв бомбардировки. Со слезами на глазах старушка-японка говорит, что извинения ей не нужны: «Лучше постарайтесь сделать так, чтобы это никогда не повторилось, для меня это важнее».