Литературная Газета 6531 (№ 44-45 2015)
Шрифт:
Что вслед ему мои признаний давних строки
Берёзы шелестят на языке своём.
Благодарю, Гуниб, за сказочное чудо,
Которое с душой моею совершил,
За то, что сердцем вновь я прикасаться буду
К букету звёзд твоих над башнями вершин!
За то, что с небом здесь готов навеки слиться,
За то, что дни мои здесь горы сберегли!
Привет тебе, Гуниб, заветная столица
Любви и красоты моей родной земли!
Перевёл Юрий ЩЕРБАКОВ
НОЧНОЙ ЦВЕТОК
День сгорел и угас,
И уснули цветы.
На земле в этот час
Только сны и мечты.
И один лишь цветок,
Что
До рассвета цветёт
Средь полуночных грёз,
Как на небе звезда,
Как во мраке свеча,
И поёт он, когда
Все другие молчат.
И от той красоты
Средь видений и снов
Все земные цветы
Пробуждаются вновь.
– Кто же этот цветок?
Эй, поэт, отвечай!
– Эта песня моя,
Что цветёт по ночам.
Ведь поэту нужна
Только песня одна,
Вдохновенья исток –
Полуночный цветок.
ДВОЕ
1.
Ребёнок резвый по дороге мчится,
Смеясь от счастья.
Какая радость нынче у мальчишки,
Чтоб так смеяться?
Старик седой над посохом склонился,
Рыдает глухо.
Какой печалью он отяготился,
Упавший духом?
Смеюсь и я порою, как ребёнок,
Во дни удачи.
Как старец, сединою убелённый,
Порою плачу.
2.
Бежит мальчишка, горестно рыдая
На всю округу.
Кто смог обидеть юное созданье?
Кто поднял руку?
Спешит старик, и ласково лучатся
Улыбкой очи –
Что за мгновенья призрачного счастья
Она пророчит?
Порой и я, как мальчик, от обиды
Глотаю слёзы,
И улыбаюсь, как старик забытый,
От сладкой грёзы.
Перевёл Иван ГОЛУБНИЧИЙ
Лимоновский элизиум теней
Лимоновский элизиум теней
Книжный ряд / Библиосфера / Объектив
Баранов Юрий
Теги: Эдуард Лимонов , Кладбища. Книга мёртвых-3
Эдуард Лимонов. Кладбища. Книга мёртвых-3: Очерки. – СПб.: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2015. – 256 с. – 3000 экз.
В издательской аннотации не совсем верно указывается, что автор нарушает принцип «о мёртвых либо хорошо, либо ничего». Такого принципа никогда не было, вернее, он действовал лишь в течение погребального пира, тризны. Иначе было бы невозможно писать более или менее объективные мемуары. Подобно всем мемуаристам поступает и Лимонов. И действительно, с какой стати он должен был бы писать «хорошо», например, о такой антиподной для него фигуре, как Андрей Вознесенский (а нас по понятным причинам в его книге интересуют прежде всего литераторы). Он и пишет, иронически именуя своего персонажа Андрюшей, о «ветреном золотом мальчике советской литературы, которому всё дозволено и его ни за какой проступок не прибьют и не посадят». Почему же? Лимонов чётко аргументирует свою точку зрения: «Его творчество мне всегда представлялось легковесным. Все его «Треугольные груши», «Антимиры», стихотворная поэма о Ленине «Лонжюмо», рок-опера «Юнона и Авось» поражали разве что абсолютной банальностью. В биографии его – модного советского эстрадного поэта – никогда не было трагизма…»
Как тут не вспомнить великого Достоевского, который сказал представленному ему четырнадцатилетнему
Без ритуального почтения пишет Лимонов и о некоторых других собратьях по перу. Например, о встречах на Будапештской писательской конференции 1987 года. «…Выступил советский Витя Ерофеев, тогда ещё сообразительный, хитрый и ловкий молодой человек, заготовивший «весьма актуальный» по времени доклад на острую тему… У него всегда был дар эксплуатировать рискованные темы, делать вид, что рискует, но ничем не рискуя. Такой же дар за поколение до Вити Ерофеева был у Евгения Евтушенко, тот щекотал модные темы: из гроба у него телефонировал Сталин. Потом была Братская ГЭС и мама и водородная бомба, и Евтушенко никогда ни за что не страдал. Так и Витя Ерофеев». Жёстко отозвался мемуарист о нобелевском лауреате польском поэте Чеславе Милоше – за его примитивный антисоветизм – и о режиссёре Юрии Любимове (в бытность его эмигрантом) – за мещанское брюзжание по поводу того, что в Советском Союзе якобы нет сметаны.
Разумеется, большая часть книги посвящена не писателям, а политическим фигурам и личным знакомым мемуариста. Ну, страницы, посвящённые многочисленным его жёнам и любовницам, вряд ли привлекут внимание широкого круга читателей. Но вот, скажем, зарисовки о нацболах – активистах национал-большевистской партии, созданной Эдуардом Лимоновым (впоследствии она приняла название «Другая Россия»), – наверняка будут интересны многим – где ещё прочтёшь об этих людях. Один из них – Александр Долматов, инженер-конструктор оборонного предприятия, житель города Королёва. Не раз его задерживала полиция за участие в несанкционированных митингах, около года он просидел в Бутырской тюрьме. В 2012-м, после событий на Болотной площади, участником которых он был, опасаясь очередного ареста, бежал через Украину в Голландию. Лимонов приводит свидетельства правозащитников, что российским инженером-оборонщиком заинтересовалась американская разведка. Очевидно, Долматов отказался сотрудничать с ней и был убит в амстердамской тюрьме…
Интересны страницы, посвящённые такой одиозной фигуре, как Валерия Новодворская. Лимонов категорически не согласен с распространённой точкой зрения, что эта патологическая русофобка была психически ненормальной. Он видит в ней юродивую. «Некрасивая, ну жаба просто, – пишет он, – отёчная женщина эта обладала бешеным желанием внимания. Она только его и хотела, чтобы иметь это внимание, изобрела себе позу. Враждебности. Враждебности к власти, к личностям в политической и культурной иерархии страны, и наконец, и это вершина нигилизма, её поза включала в себя презрение к народу. Сколько раз эта каракатица оскорбляла русский народ, не поддаётся подсчёту. У меня нет сведений, что народ обижался на неё, грозил ей. Скорее всего, он даже и не знал о её враждебном отношении. А если бы и знал, то, наверное, отнёс бы Новодворскую к категории юродивых. Юродивым многое прощали даже цари…» Но, продолжает он, «Новодворскую определили по разряду «политиков», что изрядно испортило общий портрет политика-оппозиционера. Черты, свойственные Новодворской, стали переносить на всю оппозицию… Я рано понял, что пребывание с нею в одном радиоэфире или на одном телеэкране наносит непоправимый ущерб, и стал отказываться участвовать, если была приглашена она…»