Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений
Шрифт:
Драма южнокорейского Вертера, учителя школы для девочек, раскрывается в тот момент, когда отношения в любовном треугольнике зашли в тупик. Мама одной из девочек, ставшая предметом страсти Учителя, была к нему благосклонна и отвечала взаимностью только до тех пор, пока из долгой поездки не вернулся ее муж: она не хочет разрушать свой брак, свою благополучную и обеспеченную жизнь за высокими воротами богатого дома. Женщина настаивает на прекращении запретной связи, но Учитель не может и помыслить жизни без любимой, его страсть безумна и безутешна, других женщин для него не существует, во всех женских лицах он ищет черты своей Ми Ён, которую не может вырвать из сердца. В отчаянии он пытается покончить с собой, легко соскользнув с набережной и упав в реку с быстрым течением. Водолазы-спасатели, однако, не дали ему утонуть – вытащили бедолагу из воды, и он вынужден был начать жить заново.
Новая жизнь, может быть, и смогла бы воскресить Учителя-Мечтателя, подарив ему любовь и привязанность случайно встреченной чудесной девушки, которой он помог, выслушав ее грустную историю любви и разлуки. Но эта новая жизнь опять грубо обманула Мечтателя, поманила и вышвырнула обратно, в ужас одиночества и безысходности. Едва только появился на мосту тот, кого девушка ждала целый год и уже отчаялась ждать, она рванулась к нему, не оглядываясь, мгновенно забыв про нового друга. Она порвала с Мечтателем безусловно, без всякой надежды, без лишних слов, даже не попытавшись (как в русской повести) сгладить разрыв обещаниями дружбы. Дважды обманутый, дважды преданный, дважды брошенный Вертер-Мечтатель обречен на смерть, и он, оплакиваемый слепой матерью, действительно «оставляет этот мир», где так много лжи, где даже книги о любви не предвещают ничего хорошего: пара страниц о радости встреч, а все остальное – горечь расставания.
В ночном кафе девушка-курьер произносит ключевые для картины слова о превратностях любви:
Три самых ужасных лжи, что в этом мире есть.
Начнем, пожалуй, с третьей:
Я прежде никого так не любила.
Вторая, но не менее ужасная:
Я действительно люблю тебя.
И самая худшая, самая страшная ложь из всех:
Я всегда буду любить тебя.
Будьте предельно осторожны. Ведь это…
Уже само собой предвещает окончание ваших отношений.
Учитель-Вертер-Мечтатель – существо слабое. Его ученица, дочь любимой женщины, бросает ему в лицо горькую правду: «Учитель, вы не сильнее моей неваляшки. Моя неваляшка всегда поднимается. Неважно, как сильно я ее толкаю. Жизнь чем-то походит на все это. Нужно подниматься, вне зависимости от того, как часто вам доводится упасть…»
В картине много прекрасной музыки – Бетховен, Шуман, Вивальди; в титрах звучит «Сентиментальный вальс» Чайковского; в летучих диалогах вспыхивают цитаты из Евангелия и из «Бесов» Достоевского – о своеволии Кириллова, о смерти и бессмертии; много завораживающе красивого вокала, в том числе и этнического, много ночной жизни на улицах города, показаны длинные-предлинные его панорамы, долгие проходы героев по набережной, много струящейся воды.
На фоне всей это красоты звучат слова:
«– Весь этот мир наполнен грустью, и когда становится просто невыносимо… Есть вообще смысл продолжать жить?
– Но что поделать… Это единственный мир, который у нас есть. И именно поэтому мы должны сносить любую боль и страдания».
Картина, снятая в жанре «нуар», вполне соответствует типичной стилистике «черных» фильмов – прежде всего своим пессимизмом, разочарованием, безысходностью, многими деталями, свойственными этому старинному кинематографическому жанру.
Много проще картина казахского режиссера «Приключение», которую можно обозначить, как фильм, снятый по отдаленным мотивам повести Ф. М. Достоевского «Белые ночи» и под популярнейшую музыку «Полонеза» М. Огинского «Прощание с родиной». «Это случилось в самую жару, когда город пустеет и становится скучно», – этими закадровыми словами начинается картина. Главный герой, одинокий молодой человек по имени Марат, работает охранником в бизнес-центре. Картина начинается с момента, когда он заступает в ночную смену, пьет чай из пакетика, заводит будильник, спит на трех составленных вместе стульях, иногда почитывает…Достоевского. Жизнь его однообразна и скучна; живет он в крохотной комнатке с топчаном на полу и стулом; девушка, с которой он прежде встречался, уехала в Россию. Но вот однажды он увидел из окна длинного казенного коридора, что на улице под фонарем возле бизнес-центра стоит девушка, которая, очевидно, кого-то ждет. Следующей ночью она стоит на том же месте. Когда раздался с улицы крик, охранник выбегает на улицу и видит, как какой-то пьяный тип тащит девушку в кусты. Марат прогоняет пьяного, спасает девушку, провожает ее домой. Его неудержимо тянет к ней, он хочет продолжить знакомство. Вскоре узнает ее историю – человек, которого она любит, уехал год назад, но обещал вернуться. Девушка называет себя опасной; она и в самом деле взбалмошна, эгоистична, капризна и очень красива. Как аттестует красавицу ее прежний поклонник, преподаватель, спившийся и опустившийся до положения дворника, у нее есть свойство – менять жизни людей в худшую сторону. То же самое, судя по всему, грозит и охраннику: девушка помыкает им, как хочет, и он теряет всю свою волю и решимость. Он стал бы, наверное, следующей жертвой своей новой знакомой, но, к счастью для обоих, на место встречи явился, наконец, тот, кого она ждала целый год.
Во все времена и в любом географическом пространстве любовь и связывает, и разъединяет людей. Случились у юноши четыре бурных ночи, мерцала радость, светилось счастье, он не владел собой, жизнь преподнесла ему волнующий сюрприз. Но ночное сумасшествие закончилось, как кончается все, и потом юноша женился на тихой и спокойной девушке, такой, как он сам. Все вернулось на круги своя.
Итак, Россия, Италия, Франция, Индия, Америка, Южная Корея, Казахстан – такова география «Белых ночей». Она имеет выраженную тенденцию расти и ширится, ибо ключевое понятие в названии повести, как оказывается, не то, что эти ночи белые, как в Петербурге, а то, что это именно ночи, когда возлюбленные встречаются, соединяются или расстаются – в произвольной, но чаще всего несчастливой последовательности.
Историям о безответной любви, о Мечтателях, ее неизменных жертвах, нет границ и нет конца.
Глава 4. Перемена мест и судеб. Британские «The Paradise», «Onegin» и «The Double»
Если время действия литературных произведений при переносе их на экран легко меняют свою определенность – происходит так называемое осовременивание – то тем более подвержены трансформациям место действия (размещение действия в других географических координатах), пейзажи, портреты, детали интерьера, предметы одежды и быта. Не вызывает сомнения, что в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» или в его повести «Белые ночи» образ Петербурга имеет огромное значение для понимания душевного состояния Раскольникова и настроения безымянного Мечтателя. Но если события «Преступления и наказания» или «Белых ночей» перенесены на столетие-полтора позже и получили прописку в другой стране, другой культуре, среди народа другой национальности и веры, образ Петербурга исчезает из киноповествования, и его место занимает другое пространство, с другой символикой, другими опознавательными знаками.
Вещный, предметный мир картины-адаптации не может существовать отдельно от трактовки художественного образа. Если костюм героини откровеннее общепринятого, или ее мимика менее сдержанна, чем позволяют правила приличия ее среды, это значит, что не в костюме и не в мимике дело, а в характере героини, какой ее увидел режиссер и какой ее сыграла актриса. Вещный мир произведения создает плацдарм, на котором разворачиваются события. Невозможно представить себе сериал «Гарри Поттер» без атрибутов Хогвартса: мантий, волшебных палочек, метел, колб с зельем, игры в квиддич, а фильм «Обломов» – без длинного домашнего халата героя. Детали в литературном тексте и в киноадаптации чрезвычайно информативны, неслучайны и обладают большим смыслом. Деталь – это не обязательно предмет: деталь, подробность может проявиться в поведении, в реакции на события, в интонации, в расстановке мебели или времени обеда персонажа. Главное – уметь считывать информацию и, переводя литературу на язык кинематографа, найти соответствующий эквивалент, понимая, что деталь может раскрыть образ, а может его пригасить или убить.
Задача экранизаторов в этом случае – найти адекватные эквиваленты пейзажей, костюмов, деталей интерьера, с тем, чтобы они соответствовали характеру героев, сути конфликта, сюжетным ходам. Выяснить, меняют ли изменения времени и места действия структуру образов и содержание произведения – это и есть задача «осовремененной» экранизации. Нельзя рассчитывать, что взыскательные зрители, а тем более зоркие критики не заметят несоответствия образных элементов, деталей эпохи, декораций.