Литературно-художественный альманах Дружба. Выпуск 3
Шрифт:
Свернув с дороги, Оленька пошла низинкой, поднялась на небольшой холм и остановилась. Сразу за холмом, примыкая вплотную к степи, вставало какое-то чудо-поле. Оно было невелико, но таких хлебов Оленька никогда не видела. Они поднимались выше человеческого роста, и каждый колос казался гроздью зерен. Оленька сбежала с холма и по извилистой тропинке вошла в хлеба. Всё исчезло: степь, Шереметевка. Она видела лишь небо над головой да между золотистыми стенами высокой пшеницы узкую полоску земли. Но тут земля была совсем иной, чем у дороги: рыхлая, черная, словно рассыпанная горстями, и сквозь
Оленька шла, не замечая дороги. От хлебов к делянкам могучих подсолнухов и от подсолнухов к густой стене длиннолистой кукурузы. Неожиданно она уперлась в широкую, заполненную водой канаву. Ей ничего не оставалось, как повернуть назад. Но не прошла она и ста шагов, как снова увидела перед собой водную преграду. Тогда Оленька остановилась и громко крикнула:
— Егорушка! Копылов!
И Егорушка вдруг вырос на другой стороне канавы, перешел вброд и, довольный, сказал.
— Вот какое наше поле, заблудиться можно, — и повел Оленьку по участку.
Экскурсовод он был не совсем умелый, а потому начал свои объяснения с того, что спросил солидно и низким голосом:
— Ты знаешь, что для земли вода?
— Знаю, — кивнула Оленька. — Зальет всё — и ничего не вырастет…
— Как, то есть, зальет? — удивился Егорушка. — Вот мы три раза за лето зерновые поливали, да пять раз овощи. Смотри, какой урожай.
— А у нас в Ладоге вода — беда, — сказала Оленька. — Там у нас болота…
— Тогда другое дело, — согласился Егорушка, — и протянул руку: — Видишь? Это наше море!
— Какое море?
— Это мы так пруд называем. У нас орошение небольшое, но всамделишное.
Они подошли к пруду, обсаженному старыми ветлами, и Оленька, забравшись на земляной вал, очень быстро поняла, как орошается школьное поле. Она видела большой пруд и вытекающий из него канал. Этот канал у края поля разделялся на несколько канав. Канавы прорезали участок, охватывали его с двух сторон и исчезали за густыми хлебами. Она даже заметила, что от канав тянутся к полям узкие траншейки. Видимо, сначала вода поступает из канав в траншеи, а оттуда перекачивается в борозды. Но как? Где насосы, трубы, шланги?
Егорушка спустился с откоса и повел Оленьку вдоль канала. Они вернулись в поле, и тут, около овощной делянки, Егорушка поднял такую же, как везла Катя, изогнутую воротцами трубу и сказал весьма солидно:
— Это главный инструмент полива. По-научному — сифон. Вот смотри, опускаю его в воду, там один конец зажимаю ладонью, потом поднимаю и, пожалуйста, получается самотечный водопровод! — И тут же мокрую трубу поднес ко рту и заиграл марш.
— Хорош кларнет? Это из нашего юннатовского оркестра.
Оленька, смеясь, спросила:
— А меня научите играть на этой трубе?
— Научим, только надо закрепить
— Овощи.
— И хорошо. Я так и скажу Алексею Константиновичу. А он даст тебе какую-нибудь тему. У нас всё научно поставлено. Даже из колхозов приезжают смотреть.
— А давно этот участок у вас?
— Первый год. Алексей Константинович всё сделал. Как весной приехал, так сразу и начал. Раз, говорит, в колхозе на будущий год будет орошение, — значит, в школе должен быть орошаемый участок. А в классе он еще не был, только с осени начнет.
Егорушка указал Оленьке делянку, Алексей Константинович дал ей тему — «Как влияет полив и дополнительная подкормка на выращивание второго кочна капусты», — и через несколько дней она уже чувствовала себя на опытном поле не хуже Зойки Горшковой. А может быть, даже и лучше, потому что Егорушка старался ей во всем помочь — научил заряжать сифоны и даже показал, как надо открывать щит земляной плотины Как-то Егорушка сказал ей:
— Завтра будет полив, приходи пораньше.
Оленька пришла и увидела Егорушку в мрачном настроении. Ночью прошел дождь, и Егорушка не знал, что ему теперь делать. Поливать или нет? Ишь, размилостивилась природа! Он был недоволен. Еще скажут осенью: не юннаты вырастили большой урожай, а за них сработали дожди. Но он не хотел показывать виду, что та самая природа, с которой он, староста юннатов, вел отчаянную войну, обескуражила его и, сидя на скамейке около инвентарного сарая, говорил Оленьке:
— Дождь не дождь, а от плана отступать нечего.
— Зачем же поливать после дождя? — спросила Оленька.
— Кашу маслом не испортишь… Да и подумаешь, разве это дождь был? Вот ливень — это дождь!
На тропинке, идущей от школы к опытному полю, показался Дегтярев. Он поздоровался с ребятами и направился к овощным делянкам. Юннаты двинулись за ним, и все обратили внимание, что у Алексея Константиновича на ремне фотоаппарат.
— Сниматься будем, сниматься, — обрадованно воскликнула Зойка и сама решила: — Алексей Константинович, вы меня сфотографируйте, когда я прыгаю с шестом через канаву.
— Алексей Константинович, а меня снимете? — спросил Петяй.
— Обязательно, — ответила за Дегтярева Зойка. — С двумя кочнами капусты на плечах, чтобы на карточке получилось три кочна.
— Как же получится три? — удивился Петяй.
— Третьим будет твоя голова!
Дегтярев шел и словно ничего не слышал. Только, когда все подошли к овощным делянкам, он сказал:
— Сейчас, ребята, мы начнем полив овощей.
— Алексей Константинович, а это ничего, что дождик был? — спросила Оленька.
— Ну и что же, что был?
— Овощи полило.
— А мы проверим, как их полило. Может быть, полило, да не напоило?
И, к удивлению юннатов, стал расстегивать футляр фотоаппарата. Неужели фотоаппаратом можно определить, нуждается ли растение во влаге? Но вместо фотоаппарата Алексей Константинович достал какую-то стеклянную трубку, осторожно смахнул с нее пылинку и сказал:
— Вот мы сейчас и проверим, хочет капуста пить или нет.
Он оторвал кусочек капустного листа и выдавил из него в трубку каплю сока.