Литературные сказки народов СССР
Шрифт:
Идет Иван, пошатываясь, то по одной, то по другой обочине, сам не зная куда, а немного впереди идут по боковой тропинке господь со святым Петром. Услыхал святой Петр позади себя чье-то пение, оглянулся, видит — идет по дороге солдат, качается.
— Господи, — испугался святой Петр, — давай-ка поспешим или в сторону отойдем; как бы не оказался этот солдат забиякой, не попасть бы нам с тобой в беду. Ты же знаешь, уже случилось мне однажды от такого же забулдыги тумаков отведать.
— Не тревожься, Петр, — сказал господь. — Путника поющего бояться нечего. Этот солдат — человек добрый и милосердный.
Сел святой Петр на одном конце моста, господь на другом, милостыню просят.
А Иван, взойдя на мост, достает из-за пазухи оба свои рубля, отдает один святому Петру, второй — господу и говорит:
— С миру по нитке — голому рубашка. Нате! Бог мне дал, я даю, и бог мне снова даст, потому имеет откуда.
Опять запевает песню Иван и дальше идет.
Удивился тогда святой Петр и сказал:
— Господи, поистине добрая у него душа, и не следовало бы ему без награды от лица твоего уйти.
— Ничего, Петр, уж я позабочусь о нем.
Прибавили шагу господь со святым Петром, и нагоняют они Ивана, а тот все песни горланит, словно он всему миру владыка.
— Добрый путь, Иван, — говорит господь. — Однако, поешь-поешь, не сбиваешься.
— Благодарствую, — ответил Иван с удивлением. — Но откуда тебе известно, что Иваном меня зовут?
— Уж если мне не знать, то кому же и знать-то? — сказал господь.
— А кто ты таков, — в сердцах спрашивает Иван, — что хвалишься, будто все знаешь?
— Я — тот нищий, которому ты милостыню подал, Иван. А кто бедному подаст, тот господу взаймы дает, как говорится в писании. Получай обратно заем, ибо нам не нужны деньги. Я только Петру показать хотел, как велико милосердие твое. Знай, Иван, что я господь и всё могу тебе сделать, чего ни попросишь, ибо человек ты великодушный и праведный.
Задрожал Иван и вмиг отрезвел; бросился на колени перед господом, говорит:
— Господи, коли и вправду ты господь бог, благослови, будь добр, эту турбинку, чтобы кого ни захочу, мог сунуть в нее; и чтобы не мог никто выйти из нее против воли моей.
Улыбнулся господь, благословил турбинку и сказал:
— Когда наскучит тебе скитаться по свету, Иван, приходи служить у моих ворот, и будет тебе неплохо.
— С великой радостью, господи; обязательно приду, — ответил Иван. — А теперь хочу посмотреть, не попадется ли что в турбинку.
Сказал и пустился по полю — напрямик к большим дворам, что едва виднелись впереди, на вершине холма. Шел Иван, пока не добрался под вечер к тем дворам. А добравшись, явился к боярину, у него пристанища просит. Боярин скуповат был, но видя, что Иван — царский солдат, понял, что делать нечего. Волей-неволей велел он слуге своему дать Ивану поесть, а после уложить в нежилом доме, куда он всех непрошеных гостей спроваживал. Слуга, выполняя боярский приказ, дал Ивану поесть и отвел его на ночлег.
«Уж тут-то выйдет ему отдых боком, — подумал боярин, отдав распоряжение. — Будет у него ночью хлопот полон рот. Посмотрим, кто кого? Он ли чертей, черти ли его одолеют?»
Ибо нужно вам знать, что дом тот стоял на отшибе и обитала в нем нечистая сила. Там-то и приказал боярин уложить Ивана.
А Ивану и невдомек было. Как только доставил его боярский слуга на место, привел он в порядок оружие, сотворил, как обычно, молитву и улегся, одетый, как был, на диване, мягком, как вата, положив турбинку с двумя рублями в изголовье и собираясь задать храпака, ибо ноги едва держали его от усталости. Но куда там! Не успел бедняга погасить свечу, как кто-то хвать у него подушку из-под головы и как швырнет ее в дальний угол! Схватил Иван саблю, проворно вскочил, зажег свечу и давай шарить по всему дому, но не нашел никого.
— Мэй! Что за притча? То ли дом заколдован, то ли земля ходуном ходит, если вылетела подушка у меня из-под головы и брожу я, как полоумный. Что за встряска такая? — сказал Иван, осеняя себя крестом и кладя земные поклоны, и снова лег спать. Но только задремал — слышит вдруг голоса, один другого отвратнее: кто по-кошачьи мяучит, кто хрюкает, как свинья, кто квакает по-лягушечьи, кто по-медвежьи ревет; словом, такой поднялся галдеж, что хоть святых выноси! Тогда-то Иван смекнул, в чем дело.
— Ну, погодите же! Сейчас посчитаюсь с вами. — И вдруг как заорет: — Марш в турбинку, черти!
Кинулись бесы один за другим в турбинку, словно их ветром несло. Когда все позалезли, начал их Иван по-русски дубасить. Потом завязал турбинку крепко-накрепко и положил себе в изголовье, отпустив чертякам напоследок таких русских пинков, что сердце у них зашлось. После того улегся Иван, положив голову на турбинку, и, никем более не тревожимый, уснул сном праведника…
Уже незадолго до петухов видит Скараоский, начальник чертячий, что не вернулся кое-кто из его слуг, и бежит к знакомому месту искать. В один миг примчался, влетел, неведомо как, к Ивану в комнату и как даст ему, спящему, затрещину изо всех сил. Вскочил Иван, как ужаленный, заорал:
— Марш в турбинку!
Скараоский без лишних слов залезает в турбинку, на головы других, ибо некуда деваться.
— Ладно, сейчас я с вами разделаюсь, нечистая сила; выбью из вас дурь, — осерчал Иван. — Вздумали со мной тягаться. Да я вас так проучу, что собаки смеяться над вами будут.
Одевается Иван, напяливает на себя оружие и, выйдя во двор, подымает такой переполох, что весь двор сбегается.
— Что с тобою, служивый? Встал ни свет ни заря и этакий шум подымаешь? — спрашивают боярские слуги, спросонок тычась один в другого, словно на них куриная слепота напала.
— Да вот, — говорит Иван, — наловил зайцев, ободрать их желаю.
Проснулся от такого шума сам боярин, спрашивает:
— Что за галдеж во дворе?
— Всю ночь не давал нам спать этот русский. Черт его знает, что с ним… Мол, наловил зайцев и ободрать их хочет, не во гнев вашей милости!
Тут и сам Иван к боярину является с турбинкой, полной чертей, а те, словно рыбы в мешке, мечутся.
— Вот, господин, с кем я ночь напролет воевал… Зато очистил твой дом от чертей. С утра бью тебе ими челом. Прикажи сюда палок подать, я их сквозь строй пропущу, чтобы помнили, сколько жить будут, что напоролись на Ивана, раба божьего.