Литературный призрак
Шрифт:
Я больше не в силах слушать этот бред.
— А может, вы все чересчур усложняете? Может, они просто любят своего Учителя? — Я залпом выпиваю свой чай, слишком горький и слишком горячий — язык обжег, — Могу я получить ключ от своей комнаты?
Старуха не спеша подает мне ключ.
— Вы, наверное, очень устали — так долго гуляли. Жена моего племянника видела вас аж возле маяка!
Да, от ближних на этом острове не укроешься. Разве что от дальних.
Я лежу на кровати и плачу.
О мои братья и сестры, совершившие самоубийство! Кто вы, мои соратники, павшие в этом последнем бою, и за что вам такая участь? Все-таки мы — настоящие герои! Погибнуть всего за несколько месяцев до скончания века нечистых! На пороге Новой эры, которая вот-вот наступит! Меня очень удивило, что министр обороны позволил себя схватить. Ведь у него такой высокий альфа-потенциал! Он в состоянии диссоциироваться на молекулы и просачиваться сквозь стены.
Паучок в банке умер. Ну почему, почему, почему?
После вечернего омовения я пошел прогуляться по рыбацкой деревне. Дети помладше с диким визгом играют в какую-то непонятную игру. Подростки околачиваются у перекрестка, вырядившись с явным намерением походить на своих токийских сверстников, которых видят на фотографиях в журналах. Мамаши сплетничают у входа в универсам. Меня так и подмывает крикнуть им: «Скоро наступит конец света, и все вы изжаритесь в огне Белых ночей!» Из бара доносится местная мелодия — пронзительно-резкая, визгливая… В конце улицы меня встречают горы, море и ночь.
Бреду по усыпанному галькой берегу. Вижу пластмассовые буйки; скорлупки орехов сейшельской пальмы, по форме напоминающие женские бедра; всякий прибитый к берегу хлам: резиновые перчатки, жестянки от пива, бутылки, флаконы от моющих средств. Слышу кряхтенье и повизгивания, доносящиеся из-под перевернутых облезлых лодок, которым не суждено больше плавать. Вдали какая-то тень зажигает огонек.
Его Провидчество говорит со мной — я слышу Его голос в плеске волн и в шорохе прибоя, облизывающего гальку. К чему телефоны, когда существует телепатия? Его Провидчество поведал, что преданному бойцу Квазару уготована в этой пьесе величайшая роль. Наступили Судные дни, о которых говорится в Священном откровении номер 143. Учитель сообщил, что я буду пастырем верных во времена Белых ночей. И когда комета возвестит наступление Новой эры, я встану одесную Его Провидчества, буду Его именем вершить правосудие и излучать свет мудрости. Я послал Его Провидчеству ответ — что готов умереть за Него. Что люблю Его, как сын отца, а защищать готов, как отец сына. За сотни миль от меня Его Провидчество улыбнулся в ответ. Комета появится перед самым Рождеством. Новая эра не за горами. Обновленное человечество поселится на самом чистом из островов, и уцелевшие назовут меня отцом. Там не будет обидчиков и не будет обиженных. Все самонадеянные, тупые, неверующие нечестивцы изжарятся в своем невежестве, как в масле. А мы будем вкушать папайю, орешки кешью и манго, учиться делать самые простые орудия труда и расписные горшки из глины. Его Провидчество выберет тех, у кого наиболее высокий альфа-потенциал, и научит нас высшим ступеням альфа-медитации: мы сможем совершать астральные путешествия и посещать другие звезды.
Я опускаюсь на колени и благодарю Господина за поддержку. Над заливом восходит луна и одна за другой зажигаются те самые звезды, на которые мы скоро полетим.
Девочка в вязаной шапке, которая спала за спиной у матери, открыла глаза. Мои глаза. Бестелесный хор что-то поет, не умолкая. В моих глазах отражается ее лицо. Она знает, что я намерен сделать. И умоляет не делать этого. Но ведь она все равно обречена на смерть во дни кометы! Пойми, Квазар, ты просто избавляешь ее от новых страданий в мире нечистых! Невинные наверняка воскреснут, но уже в Новом мире! Очистись и укрепись в своей вере, пока не поздно!
В темноте на часах светятся цифры 1.30. От жуткого караоке сотрясаются стены. Я не сомкнул глаз. Под пропотевшей простыней — как в смирительной рубашке. Боль все глубже запускает пальцы в виски. Пульс бьется с перебоями, резко возрос уровень гамма-ритмов. Пошатываясь, плетусь в туалет. По цвету и консистенции мое дерьмо напоминает мазут. Стараюсь думать об Учителе. Что бы Он на моем месте сказал той девочке? Взгляд блуждает по истертому узору линолеума. Принимаю обжигающе горячий душ.
Впервые после вступления в Братство покупаю в этом пустом туалете пачку сигарет из автомата. Закурив, возвращаюсь в номер. Я на грани срыва.
На ладонях появились красные пятна. Моюсь по семь-восемь раз в день, но ничего не помогает — по всей коже сыпь. По утрам стал смотреть телевизор. Ведется следствие, Братство хотят разгромить, а его членов объявить вне закона. Мое имя также упоминают в новостях, показывают фотографию из архивов Братства. К счастью, на ней я с бритым черепом и с альфа-усилителем на голове, поэтому узнать меня трудно. Из всех участников акций в метро на свободе остался я один. Показали моих кровных родителей — как под натиском репортеров они бегут, уворачиваясь от вспышек, и прячутся в машине моей сестры. Его Провидчество задержан, Ему предъявлены обвинения в подготовке геноцида, мошенничестве, похищении людей и применении психотропных средств категории один. В новостях все время крутят одни и те же кадры — агенты нечистых запихивают Его Провидчество в автомобиль и везут сквозь толпу, которая требует Его крови. Этот эпизод показывают с утра до вечера, сопровождая зловещей музыкой. Хотят убедить безмозглых тварей, что Он злодей, как Дарт Вейдер, что Его нужно ненавидеть и проклинать. Все члены правительства также арестованы. Они низко пали — дают показания друг на друга в надежде, что смертный приговор заменят пожизненным заключением. Против меня дал показания министр образования. Даже супруга Его Провидчества отреклась от Учителя — говорит, ничего не знала об изготовлении отравляющего газа. Это она-то, которой так не терпелось поскорее начать чистку! Одна телевизионная компания даже послала своих шакалов в Лос-Анджелес, чтобы снять элитную школу в Беверли-Хиллз, где учатся сыновья Его Провидчества.
Из порта звоню в Прибежище.
— Сообщите ваше имя, место жительства и род занятий, — отвечает металлический голос.
Коп. Даже если у тебя альфа-потенциал, как у навозной мухи, копа почуешь за версту. Я повесил трубку.
Плохо дело, однако. В Японии для меня ничего не осталось. Мой паспорт находится в Международном отделе Братства, поэтому искать помощи у наших братьев в России или в Корее я не могу. Деньги опять же на исходе. Собственных средств у меня нет вообще: после церемонии посвящения Братству перешло все до последней иены. Кровные родственники от меня отказались и выдадут полиции. Да и старые друзья из прошлой омраченной жизни тоже выдадут. Впрочем, меня это не огорчает. Когда наступят Белые ночи, все они пожнут то, что посеяли. Моя настоящая семья — это Братство.
У меня остается еще одна надежда. Тайная служба Братства. В новостях ничего не сообщают об их аресте — может, они успели уйти в подполье. Набираю засекреченный номер телефона и произношу пароль: «Собаке нужен корм».
Молча жду, как меня учили в Прибежище на инструктаже. Не вешать трубку: сотрудник Тайной службы сам отключится, когда специальная аппаратура зарегистрирует мои координаты. И тогда мне вышлют помощь. Мастер левитации прилетите бумажником, полным хрустящих купюр. По моим альфа-сигналам он найдет меня, когда я буду один бродить на берегу или спать в тени пальмы. Я проснусь, и он склонится надо мной — возможно, осиянный, как Будда или архангел Гавриил.
Остров Кумэдзима похож на грязную, кишащую насекомыми тюрьму. Подумать только, что некогда это был главный центр торговли между Империей Рюкю и Китаем. Причаливали и отчаливали корабли, а в них специи, рабы, кораллы, слоновая кость, шелк, мечи, кокосовые орехи, пенька. В порту кипела жизнь, кричали грузчики, старухи с весами, сидя на коленках, торговали сушеной рыбой и фруктами. Девушки с податливыми грудями выглядывали из пыльных окон, заставленных цветочными горшками, шептали, зазывали…