Литературный талант. Как написать бестселлер

Ахманов Михаил Сергеевич

В-третьих, описание действий сражающихся (собственно бой, нанесение и отражение ударов) занимает не более трети текста; еще треть – реакция зрителей, и треть – размышления и переживания Ротгера.

Кроме того, очень скупо даны описание обстановки и времени дня, а также мысли и чувства Збышко (почти в самом конце эпизода). Фактически сцена разыгрывается с точки зрения зрителей и Ротгера, который в этом эпизоде – центральный персонаж. Почему? Думаю, по той причине, что он погибнет, и автор, уделяя много места его думам и чувствам, стремится передать связанное с Ротгером ощущение обреченности. Впрочем, могут быть и другие мнения; для нас этот эпизод интересен в первую очередь способами и техникой переслоек.

Я советую

ознакомиться с другими описаниями битв и поединков – их множество в исторических романах. Попробуйте выяснить, какой способ применяет автор – фактографический, эмоциональный или их сочетание (последний вариант представляется мне наилучшим). Также очень полезно разобрать боевую сцену по фрагментам, выделив то, что относится к сражению и к «переслаивающему» тексту, и определить тематику переслойки: эмоциональное состояние бойцов, их размышления о тактике боя, их воспоминания, реакция зрителей, диалог в ходе схватки и так далее.

Безусловно, наибольшую трудность вызывает описание современных военных действий с участием боевой техники. Грамотно выполнить эту задачу может лишь военный специалист, разбирающийся одновременно в тактике танкового и воздушного боев, в действиях пехоты, артиллерии и войск спецназа. Поэтому нелишне ознакомиться с тем, как эту задачу решает крупный автор – не будучи летчиком, он великолепно описывает воздушное сражение. Я имею в виду Василия Гроссмана и его роман «За правое дело»:

«На первый советский самолет навалились четыре «мессершмитта». Присвистывая и подвывая, они шли за ним, выпуская короткие пулеметные очереди. «МиГ» с простреленными плоскостями, задымившись, кашляя, выжимал скорость, стремясь оторваться от противника. Он взмыл над лесом, потом внезапно исчез и так же внезапно появился вновь, потянул обратно к аэродрому, а за ним полз черный траурный дым.

В это мгновение гибнущий человек и гибнущий самолет слились, стали едины, и все, что чувствовал там, в высоте, юноша пилот, передавали крылья его самолета. Самолет метался, дрожал, охваченный судорогой, той, что передавали ему охваченные судорогой пальцы летчика, терял надежду и вновь боролся, уже не имея надежды. Солнце летнего рассвета освещало его, и все, что испытывало сознание юноши: ненависть, страдание, жажду победить смерть, и все, что испытывали его сердце, его глаза, – все передал стоявшим внизу гибнущий самолет. И то, чего страстно хотели люди на земле, вдруг свершилось. Вторая машина, о которой все забыли, стремительно зашла в хвост «мессершмитту», добивавшему советский истребитель. Удар был внезапен – желтый огонь смешался с желтизной окраски, и немецкая машина, секунду назад казавшаяся неотвратимо мощным, стремительным демоном, расщепилась, рассыпалась и грудой повалилась на вершины деревьев. Одновременно, развернув в утреннем небе черный гофрированный дым, рухнул растерзанный советский истребитель. Три «мессершмитта» ушли на запад, а оставшийся в воздухе советский самолет сделал круг и, карабкаясь по невидимым воздушным ступеням, ушел в сторону города».

Это очень сильный текст. В нем ведущий прием – олицетворение (самолет представлен как живое существо) и очень важна фактографическая передача событий. Однако главное – страсть, эмоциональный накал.

Не вдаваясь в технические подробности, не затрагивая всех маневров и деталей схватки, не используя никаких терминов, автор рисует общую картину, воздействуя на чувства читателей. Именно этот способ я имел в виду, утверждая, что наилучший результат достигается при сочетании фактографического и эмоционального описаний. Обратите внимание, что в этом случае нет нужды профессионально разбираться в военном деле – описание событий идет со стороны, с точки зрения наблюдателей, людей на земле, их эмоциональную реакцию передает автор.

Несколько слов об эротических

эпизодах. Их подробный анализ не входит в задачу этой книги, так что, за небольшим исключением (см. главу 16), я не привожу соответствующих текстов, которых достаточно много в современной литературе. В этих сценах также используется универсальный метод переслойки, причем внимание уделяется обстановке, эмоциям партнеров, их размышлениям и воспоминаниям, их разговорам. Отмечу также, что эротические сцены можно отнести к нескольким категориям по степени их откровенности – от романтического иносказательного описания до такого, где передаются все подробности процесса. Не касаясь этих нюансов, должен, однако, предупредить об опасности, подстерегающей в этом случае сочинителя.

Конечно, плохо написанная боевая сцена не украшает книгу, но если все остальное в ней на уровне, совсем и полностью такой эпизод ее не испортит (во всяком случае, можно на это надеяться). Читатель воспримет его как некомпетентность автора в вопросах дуэлей, рукопашной схватки и танковых атак, наверняка поморщится или даже возмутится и, вероятно, пропустит несколько страниц. Совсем иное отношение к неумело написанной эротической сцене – она вызывает смех, а это в данном случае самая страшная реакция читателя. Такой эпизод способен погубить всю книгу, поэтому плохо писать эротические сцены нельзя – лучше просто не касаться этого деликатного момента. Дело в том, что далеко не все читатели разбираются в дуэлях и танковых атаках, а вот интимные отношения между полами секрета для них не представляют, тут каждый – специалист. Так что описание акта любви не должно быть ни скабрезным, ни смешным. Не умеете «делать читателю красиво», не затрагивайте этих тем.

Итак, мы познакомились с методом переслойки, позволяющим представить острые и любые другие сцены более жизненно и реально, в несколькиых планах, с точки зрения их участников и зрителей, с включением обстановки, пейзажа и диалога, отчего, как сказано в «Письмах молодому романисту» Льосы, «сцена обретает новый масштаб». Замечу, что переслойка является частным случаем более общего метода, описанного у Льосы под названием «сообщающиеся сосуды». Под «сосудами» Варгас Льоса понимает разные по смыслу эпизоды, объединенные в рамках одной сцены, и посвящает этому приему целую главу. Вот его определение данного метода:

«Это два или три эпизода, действие которых происходит в разном времени, в разных местах или на разных уровнях реальности, но волей рассказчика они соединены в повествовательное целое, чтобы такое соседство – либо смешение – взаимно их видоизменило, добавляя каждому новый смысл, новую атмосферу, символическое звучание и так далее, каких они не имели бы, будучи рассказанными порознь».

Часть IV. Персонажи

Глава 11. Классификация персонажей

Дисциплина для писателя плодотворнее, чем вдохновение.

Эрнест Хемингуэй (из книги А.Э. Хотчнера «Папа Хемингуэй»)

Вчетвертой части мы переходим к следующему важному этапу, связанному с изображением персонажей. Их представление читателю – один из решающих моментов, приводящих к успеху или неудаче вашего сочинения. Возможно, этот момент – основной, если вспомнить о том, что читатель/читательница нередко отождествляет себя с главным героем/героиней книги. Впрочем, в произведении присутствуют не только главные герои, но и другие значимые персонажи, и для каждого вы должны сочинить биографию, вообразить его/ее внешность, характер, возраст, манеру двигаться, одеваться и говорить, его/ее достоинства и недостатки, обстановку жилища, условия работы, события предшествующей жизни.