Ливень
Шрифт:
— Пора в постель, Солли, — мягко сказала Элла.
Она всем сердцем надеялась, что ей удастся увести сына спокойно. Увы, увы!
Солли начал хныкать. Это свидетельствовало о том, что мальчик недоволен. Он стал хлопать себя по щекам, а хныканье перерастало в крик — с каждой минутой все более пронзительный.
Быстро поставив корзинку на пол, Элла схватила сына и прижала к себе.
— Прошу прощения, джентльмены, что мы отвлекли вас от игры. Спокойной ночи.
Мягко подталкивая Солли вперед, Элла, как могла, быстро вышла из гостиной. Когда они проходили мимо лестницы, на верхней ступеньке появилась
— Все в порядке, миссис Баррон?
— Да-да, все хорошо. Спокойной ночи, мисс Перл.
Войдя с сыном в его комнату, Элла плотно закрыла за собой дверь. Она надеялась, что тяжелый дуб заглушит ужасные крики, которые издавал Солли. Еще крепче прижав к себе мальчика, она стала тихонько напевать песенку, которая могла его успокоить. Бесполезно. Солли боролся с кошмарами, против которых Элла была бессильна. Ей и всем остальным эти припадки казались чем-то вроде нервных срывов, но для Солли они были мучением, всю глубину которого не могла себе представить даже мать. Элла не в силах была защитить мальчика от его собственного разума, не могла уберечь от незримого врага и сама ужасно страдала из-за этого.
Еще больше пугала Эллу мысль о том, что Солли могут у нее забрать, увезти в лечебницу. Что, если мистер Рейнуотер расскажет о произошедшем доктору Кинкэйду? Что, если тот решит, что тут требуется его вмешательство, и посчитает поведение мальчика опасным для окружающих?
Кроме того, если припадки у Солли будут повторяться, это наверняка повредит ее пансиону — можно будет потерять жильцов, а в такие тяжелые времена, как сейчас, каждая монета на счету. Для Эллы было очень важно, чтобы остались постоянные жильцы — сестры Данн и мистер Хастингс, ведь Дэвид Рейнуотер таким не станет…
Размышляя обо всем этом, она подвела Солли к постели. Окна в спальне были закрыты, и духота казалась нестерпимой. Нужно было немного проветрить, но сначала Элла хотела успокоить сына.
Между тем Солли продолжал колотить себя обеими руками. Его пронзительный крик не утихал ни на минуту. Элле пришлось оставить его одного — она бросилась назад, в гостиную. Не обращая внимания на встревоженные взгляды мужчин, молодая женщина схватила свою корзинку для рукоделия и тут же побежала наверх. В комнате Солли она перевернула корзинку и высыпала ее содержимое на постель сыну.
Мальчик тут же замолчал. Он поднял две катушки и аккуратно поставил их на пол у кровати — почти вплотную. Затем Солли убрал в корзинку рассыпавшиеся принадлежности для шитья, одну за другой. Закончив с этим, он забрался на кровать, улегся поудобнее и закрыл глаза. Не прошло и минуты, как мальчик уже спал.
Элла в изнеможении рухнула на стул около постели сына. Платье на ней было мокрым от пота.
Наклонив голову, молодая женщина вытащила из прически все шпильки, и волосы волной упали ей на плечи. Она почувствовала облегчение от того, что Солли наконец замолчал, и одновременно стыдилась этого чувства. Элла смотрела на спящего сына, и ее сердце сжималось от жалости и любви к нему. Она часто задумывалась о том, не был ли сон тем единственным состоянием, в котором мальчик обретал покой.
Элла встала около кровати — осторожно, так, чтобы не задеть две катушки, пять минут назад поставленные ее сыном. Какое-то время она просто смотрела
Мальчик не вздрогнул, не оттолкнул руку матери. Лишь дыхание его слегка участилось. Для Эллы не было ничего важнее таких удивительных моментов, когда она могла приласкать своего сына. Когда все в доме давно уже спали, она очень часто подолгу сидела в маленькой спальне Солли. Оба окна этой комнаты были забраны решетками, чтобы мальчик не попытался выбраться наружу. Вот и сейчас Элла осторожно прикасалась к сыну, отчаянно надеясь на то, что в один прекрасный день он тоже посмотрит на нее глазами, полными любви и нежности.
В том, что этой надежде не суждено сбыться, ее убеждали многие. Сама Элла гнала от себя подобные мысли — она знала, что в противном случае пропасть ее отчаяния может стать очень глубокой и ей уже не удастся выбраться из этой бездны.
О начале долгожданного дождя возвестил раскатистый удар грома. На этот раз никаких прелюдий, никаких ничего не обещающих осторожных первых капель не было. Дождь обрушился на землю внезапно и очень скоро превратился в настоящий ливень.
Элла уже спала, но в одно мгновение вскочила на ноги. Молодая женщина быстро накинула халат и выбежала в коридор. Там было темно, но путь ей освещали вспышки молний, следовавшие одна за другой.
Очередной яркий всполох едва не ослепил Эллу. Она осторожно спустилась вниз и пошла в гостиную — окна здесь в последнее время на ночь не закрывали. Дождь уже успел залить подоконник. Быстро захлопнув створки, Элла поспешила к следующему окну.
Тут молодая женщина, прежде чем закрыть створки, решила сначала выглянуть наружу. Она увидела черное небо, расчерченное вспышками молний. Верхушки деревьев раскачивал сильный ветер. Чьи-то простыни и полотенца сорвало с веревки, и теперь все это неслось по улице, словно кувыркаясь и подскакивая… Цирковые акробаты без рук и голов…
Плотно закрыв окна в обеих гостиных и на кухне, Элла пошла к входной двери. Она была расположена под балконом, но ветер оказался так силен, что дождь все-таки попадал на веранду. Легкая ширма, которая здесь стояла, не стала для него преградой. С трудом, преодолевая порывы ветра, Элла стала убирать и ее, и стулья со столиком в дом. Ей удалось все сделать быстро, и, отдохнув пару секунд, молодая женщина обернулась.
Рейнуотер стоял на нижней ступени лестницы, положив руку на перила, как если бы взгляд Эллы сковал его во время движения.
В промежутках между молниями Дэвид был совсем невидим, а их ослепительный свет делал его рубашку такой белой, что было больно глазам. Рубашка эта была застегнута лишь на одну пуговицу и не заправлена в брюки. Подтяжки висели по бокам, причем петли казались неровными. Ко всему прочему, ее жилец, так же, как она сама, не успел обуться.
Элла знала, что ее вид тоже оставлял желать лучшего. Волосы свободной копной падали на плечи и спину, халат был мокрым от дождя. Сырой подол все время прилипал к ногам, а босые ступни на холодном полу начали мерзнуть.