Ливонское наследие
Шрифт:
Так что успели «перевести стрелки» — московиты старательно «зачистили» всех вольных или невольных свидетелей. Тут Курбский сдержал слово — в той же цитадели были убиты все ливонцы поголовно, никого не пощадили — от архиепископа рижского и его брата коадъютора, до последнего слуги. «Причетники» погибли почти все, выжило лишь трое, израненных — но они открыли ворота и отчаянно отбивались от рыцарей и ландскнехтов, что пытались их снова закрыть. И удержали створки, когда в них ворвалась русская конница, спешившая на помощь. А еще один диверсант не дал опустить решетку — заложил дверь засовом и отстреливался в бойницы из пистолей. Так что пользу принесли несомненную, и теперь Магнус решил, что будет всячески увеличивать свой
Подъехав к ратуше, обязательному строению в каждом городе, он при помощи слуг покинул седло. Теперь начался привычный для него ритуал — отчески благословил собравшихся на площади испуганных жителей — мужчин, женщин и детей. Приободрил многих скупой лаской — трудно ли провести ладонью по голове и улыбнуться — зато люди будут благодарны. Затем последовала общая молитва — прямо на площади он провел службу. И знал, что в церкви проведет три следующих дня почти без отдыха — зато религиозное рвение отметят все — и воины его рот, и все горожане…
— Цель достигнута, теперь Пернов мой, и не будет тут больше двух городов, а только один, полностью мне подвластный. Но и ганзейским он останется — «буферные образования» ведь не зря придуманы, а это самый настоящий шлюз. Маску нельзя сбрасывать, нужно и дальше играть в ней.
Магнус устало откинулся на спинку дубового кресла с широкими подлокотниками, отхлебнул из чашки горячего травяного настоя, такой ему заваривали постоянно, и задумался.
Магистрат в Пернове был уже переизбран горожанами, причем немцев и эстонцев туда вошло поровну, причем почти все сторонники епископа, и лишь один бывший ганзеец, и то, как писали в советское время, «перековавшийся» и сменивший взгляды — вещь обыденная, для любого общества, хоть феодального, или капиталистического. Причем немецкие ратманы были из Пероне — теперь оказавшись властью в давнем противнике, они начали наводить здесь свои порядки, к удовольствию Магнуса.
И главное — с прежними цеховыми правилами, тормозящими любое производство, было покончено раз и навсегда. Зато принято решение построить мануфактуру для производства льняных тканей — история должна была тем повториться, только гораздо раньше. Да потому что лен хорошо растет в здешних местах, и если скупать обработанный материал у хуторян прямо на «корню», или обязуя его сдавать как налог, то развитие производства обеспечено будет на много лет.
Также Магнус решил построить здесь, благо плотин на реке и притоках можно было поставить с десяток, самый настоящий оружейный завод. Какое-то время можно обойтись тяжелыми мушкетами, но как только пойдут с производства значительно более легкие ружья со штыком, то наладить их широкомасштабное производство, обеспечив не только свою армию, но и союзников — за нормальные деньги. Продажа оружия всегда будет прибыльна — а восточному соседу фузеи потребны в большом числе, и постоянно. Одна война с крымскими татарами надолго затянется, на пару веков — так что рынок сбыта продукции под боком, а там можно будет найти и новые варианты, которых множество, если постараться.
Да, железо придется покупать у шведов, и оно дорого, но если московиты поставят свои олонецкие заводы, как было проделано при царе Петре Алексеевиче, то логистика значительно упростится — прямой речной и морской путь до самого причала будет. Есть еще один вариант, весьма перспективный, но сейчас о нем и думать боязно. Если только царь не отдаст сам те пустынные и безлюдные, но чрезвычайно богатые места, до которых его власть еще толком не дотянулась.
— Или у шведов земли родственных эстонцам финнов как-то отобрать?! Но тогда нужно «Семилетнюю» войну с ними выиграть с разгромом «трех корон», и провести новую Кальмарскую унию. Как вариант пойдет, три года до начала войны имеется — можно подготовиться толково, только подобрать нужные слова для брата Фредерика. А если…
Страшная мысль настолько обожгла
— Вернемся лучше к нашим баранам!
В Пернове нужно было поставить еще несколько деревообрабатывающих мануфактур — место исторически для этого пригодное. Кругом леса на десятки верст, корабельные сосны в достатке. Десятилетиями и столетиями тут делали доску, брус, мебель, да те же лыжи. А еще ружейные ложа можно на поток пустить, древесный уголь жечь и многое другое, весьма полезное — грех упускать возможность. Даже верфь поставить нормальную, потом еще в Виндаве — нельзя складывать яйца в одну корзину. Если враг нападет и разрушит один центр производства, то резервные мощности должны в кратчайшие сроки восполнить ущерб.
Городов у него два — Хапсаль и Пернов, к ним Виндава, да еще Аренсбургу права города даст. В перспективе есть Ревель, что по мощи своей всех этих четырех городков стоит, но тут как царь решит — все от Москвы зависит, пока нельзя дергаться. Лучше стекольное производство на Хиума наладить, на три четверти века раньше, чем оно там появилось. Да множество других дел решить — потихоньку, одно за другим, терпеливо, но в совокупности эффект от внедренных технологий окажется сильный…
— Государь, нашли тело магистра Готгарда Кетлера, выловили в реке, он утонул, сумев вырваться из города! Доспех весь изрублен! Видимо, до острова как-то добрался, а там и был убит!
Регенбах прямо светился от счастья, да и епископ вздохнул с нескрываемым облегчением. Все эти три дня он пребывал в напряжении — бегство магистра спутало все расчеты.
— Арбалетные болты выдернули, московиты ведь такое оружие никогда не используют. Надо бы службу провести…
— Не напоминай, сам знаю. Торжественно все сам проведу, все службы, отпевание и литургию — но что сделано, то совершено! Для блага нашего это самая хорошая новость! Прости меня грешного…
Магнус перекрестился и внимательно посмотрел на ландмаршала. Тот наклонился и горячено зашептал на ухо:
— Надо вам на Ригу идти, государь. Архиепископ и его брат коадъютор мертвы, ландмейстер Кетлер погиб с ними. Орден обезглавлен…
— Рано, еще пока рано, — глухо произнес Магнус, и сжал кулак на подлокотнике. — Нам нужен Феллин, и прежний магистр — старик должен быть живой. Без этого все преждевременно. Сам понимаешь — умеешь считать до десяти, остановись на пяти…
Глава 30
— Все пропало, теперь наши земли раздерут на куски! Московиты, поляки, литвины и датчане уже здесь, а вскоре придут шведы!
Никогда еще в своей беспокойной жизни Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг не находился в столь горестном отчаянии. Дело, которому он служил без малого полвека, с тех дней, когда младшего сына нехаймского дроста, что в далекой Вестфалии, отправили на службу в Тевтонский орден — обычная практика во всех германских землях.
Три года тому назад он стал ландмейстером Ливонского ордена, оставшегося в гордом одиночестве — единственным государством крестоносцев, ибо был отделением рухнувшего в небытие Тевтонского ордена. В 1525 году великий магистр Альбрехт Гогенцоллерн примкнул к лютеранству и провел секуляризацию — объявил всю прусскую территорию своим герцогством, даровав присягнувшим ему комтурам и рыцарям графские и баронские титулы, выделив им лены, и те к своему удовольствию стали юнкерами — помещиками со своими крепостными крестьянами.