Ливонское наследие
Шрифт:
Те, кто остался верен католичеству и орденским идеям, перебрались в Ливонию, но и тут начался полный беспорядок. Епископы сцепились в борьбе за власть с магистром, их поддержали ганзейские города, началась Реформация, в воздухе повисли идеи секуляризации, и пошла междоусобная схватка, которую назвали «войной коадъюторов».
В 1556 году Фюрстенбергу удалось при помощи Кетлера завербовать отряды наемных ландскнехтов, и победить рижского архиепископа, отобрать у него ряд ценных земель. Но тут вмешался польский король Сигизмунд-Август, и навязал подписанный в Посволе мирный договор, по которому орден возвращал все захваченное, и компенсировал нанесенный ущерб. И
Бывший магистр тяжело вздохнул — ливонское рыцарство оказалось неспособно защищать свои земли, живущие на них эсты, летты, ливы и прочие народы отказались участвовать в этой войне, хотя какую-то часть кнехтов удалось насильно набрать — они и составили половину войска, а немцы лишь десятую часть. Все остальные были ландскнехтами — наемников вербовали, где только можно, вот только платить «псам войны» уже нечем. Деньги банально закончились, казна пуста. С местных хуторян и так пытались содрать три шкуры, бесполезное то занятие.
Ганзейские города сами потерпели значительный ущерб от возникших трудностей в торговле. И отсыпать талеры не собирались, наоборот, стремились урвать все что можно, радуясь неудачам ордена. Займы никто давать не хотел — все прекрасно понимали, что орден обречен, и вкладывать деньги в такие печальные перспективы сродни полному безумию. А в европейских странах таковых не было, и никто не хотел нести убытки без реальной перспективы получения хоть малой прибыли.
В прошлом сентябре его вынудили оставить пост магистра, на который выбрали Кетлера, про которого знали, что он находится в самых теплых отношениях с польским королем. Вот только дружба с монархом не привела к победам — поляки и литвины продолжали терпеливо ждать момента, когда Ливонский орден окончательно погибнет, а московиты понесут значительные потери и станут много слабее.
Вот тогда поляки и начнут войну, но уже свою!
Фюрстенберг нахмурился — ходили слухи, что польский король решил проделать тот же кунштюк, что был свершен с Тевтонским орденом. Якобы Кетлеру будет дарован титул герцога Курляндии и Семигалии, а в наследственное владение перейдут все земли по левому берегу Даугавы. А всю Ливонию поглотит Польша, сотворив из нее Задвинское герцогство, где правителем станет сам король Сигизмунд-Август.
— Кетлер за корону герцога продаст полякам всю Ливонию, — пожилой комтур, проживший шесть десятков лет на белом свете, мотнул головой, нахмурив брови. Он отчетливо понимал, что ничего не сможет противопоставить Кетлеру, пока того поддерживает рыцарство. Но есть и те, кто встанет и против — ландмаршал Филипп Шалль фон Ведль, его двоюродный брат — командор в Голдингеме, к ним примкнет Генрих фон Гален, фохт бауский. Есть еще фохты и комтуры, которые поддерживали его самого, и к разочарованию их он все же отдал власть ландмейстера Кетлеру, который уже бит несколько раз русскими.
— Что я могу сделать?!
Вопрос завис в душном летнем воздухе, камень стен нагрелся и отдавал тепло. — комтур сейчас находился в главной башне Феллинского замка, самого мощного в Прибалтике, настоящей орденской твердыни, расположенной на двух холмах. На более высокой возвышенности из двух стоял главный замок с донжоном, штурм его был крайне затруднен с обращенной к полю стороны. На втором холме размещался Средний замок, он мог всегда
В городе и замке имелось четыреста пятьдесят пушек, большинство малых, но имелись и осадные орудия, большие запасы пороха, ядер, картечи и оружия. Запасов продовольствия хватило бы на полгода осады, в случае падения города, всех горожан можно было разместить в трех замках, штурмовать которые было намного сложнее.
Настоящая твердыня — так что противник должен был последовательно брать одно укрепление за другим, начав собственно с городских стен. А такие штурмы неизбежно обернуться значительными потерями.
Вот только гарнизон Феллина из четырех сотен ландскнехтов совершенно ненадежен, хотя благодаря принцу Магнусу удалось им выплатить все жалование — и задержанное за три месяца, и на два месяца вперед выдать, для поддержания боевого духа и соответствующей дисциплины. Правда, пришлось дать в залог многие ценности, а также отправить в Хапсаль осадные пушки с пороховым припасом и ядрами для них — в обороне замка и крепости пользы они не могли дать. А при неудаче, которая весьма возможна, достались бы московитам, что не преминули бы ими воспользоваться при штурмах других ливонских крепостей и замков. Все же у него мало сил — к ландскнехтам можно прибавить две сотни ливонцев, половина из которых совершенно ненадежные кнехты из эстов, и сотню-другую горожан, которые драться совершенно не желали, и соглашались на русское владычество лишь бы уберечь от разорения собственные дома…
— Магистр, случилось несчастье!
В комнату вошел командор Рейнгольд фон Засс, когга и плащ запыленные, лицо бледное, глаза красные от усталости. И медлить не стал, рубанул словами, видя нетерпеливый взгляд Фюрстенберга.
— Русский отряд, тысяч пять шесть конницы и стрельцов, тайно вышли на Пернов. Среди нанятых горожанами наемников оказались подкупленные московитами предатели — они ночью открыли ворота, и не одни. Собравшийся в городе ландтаг истреблен до последнего депутата, целиком. Архиепископ рижский и его брат коадъютор убиты, гарнизон полностью истреблен. Войска, стоявшие у городской крепости в поле, захвачены врасплох — ландскнехты и гофлейты перепились, их просто вырезали в шатрах. Спасшихся немного, все потрясены безжалостным избиением!
Бывший магистр просто остолбенел, не в силах «переварить» ужасающее известие. И с пронзительной ясностью старый комтур осознал все масштабы катастрофы, но не успев спросить, был буквально добит следующими известиями, которые выпалил командор.
— Труп ладмейстера Кетлера выловили из реки, прибило к острову, где были кнехты принца Магнуса. Все комтуры и рыцари погибли вместе с ним — выживших нет. Московиты день перестреливались с рейтарами и гофлейтами эзельского епископа, и отступили из города.
— Принц Магнус жив?!
— Он ночевал у себя в замке, и там были все его воины — сами знаете какая неприязнь между двумя городами — их бы просто не впустили. А так повезло — в городе было совсем немного воинов епископа, русские их перебили всех, также как наших ливонцев вырезали.
— Это хорошо, что принц живой остался, есть надежда объединить наши силы воедино…
— Датский король в мире с русским царем — епископ воевать не станет. Он о мире печется, всех убиенных отпевает, несчастных собирает.