Лия Кирсанова и диадема четырёх стихий
Шрифт:
– Эй, Чуни! – позвала я пёсика. – смотри, что у тёти Лии есть!
Сначала пёсик на меня внимания не обращал, но потом… Чуни попытался отобрать у меня окорок. Я бросила его в сторону.
– Умница Лиля! Продолжай! – отозвался повар.
Чуни почуял что-то вкусненькое. И это что-то вкусненькое находилось на столе у Афиногена. Пёсик попытался пробраться туда, но я ему не позволила. На этот раз Чуни достался особый деликатес! Перед носом у пёсика появился запеченный верблюд (обратите внимание! – внутри необыкновенная начинка). Чуни разрывался между тем, что предложила я, и тем, что у Афиногена на столе.
Повезло! Пёсик напал на верблюжатину. Куски еды разлетались в разные стороны. На всякий случай, я отошла в сторону. Полетели кости, и … стол! Не поняла! С каких это пор Чуни питается деревом?!
Телятина – одно из любимых лакомств Чуни. Афиногену приходится летать в мир анимашей, чтобы добыть их.
– Чуни, мальчик! Иди ко мне! У меня есть для тебя ещё одно лакомство!
Чуни внимания не обратил. Запах со стола Афиногена привлекал его больше, чем мои блюда.
– Ан нет Чуни! Тебе туда нельзя! – запротестовала я.
Перед носом у него появился поджаренный слон. Пёсик влёт переключился на слона. Во чавканье стоит!
– Лия, не подпускай ближе! Я почти закончил! Минут десять мне ещё нужно!
– Хорошо! Как в него столько всего вмещается? – спросила я.
– Пёсик уникальный! У него очень хорошее пищеварение! Я его нашёл в Келесельском лесу. Этот пёсик поедал почти всю живность, ну я и взял его. Показал Ересмею. Тот его дня три изучал, а потом мне сказал, что его нужно кормить каждый день. Ересмей добавил, что еды должно быть в среднем десять тонн!
Челюсть у меня аж отвисла! «Бездонная пропасть!» – беззлобно подумала я, продолжая кормить Чуни.
– А чего ты хотела Лиль? Пёс-то демон! – пожал плечами повар. – Всё, готово! Осталось спрятать!
Афиноген пропал в соседнем помещении. Спустя минут пять он вернулся. Повар выглядел счастливым, будто что-то глобальное совершил!
– Спасибо Лиль! Ты не представляешь, как ты мне помогла! – обнял меня Афиноген.
Пёсику как-то сразу перехотелось доедать останки телятины. Он грузно лёг на пол, и заснул.
– Не, ты видела?! Небось, понял, что я сделал, и спрятал блюдо! И сейчас он, видите ли, спит! Плохой Чуни!
Но пёсику было всё равно. Сейчас его даже гаубица не поднимет! Иной раз этот зверь так захрапит, что башни шатаются!
– До утра не добудишься! А вот утром…
Повар не стал договаривать. Наверно, он посчитал, что здесь разгуливают лишние уши. «Уши» уже слиняли из аудитории. Фу! Ещё ни разу мне не приходилось столько яств создавать!
Я решила заглянуть к Милану. Его Дарина забрала к себе. Милан может, и буйный, но тётушке помогает. Святослав слинял в мир анимашей. Как он заявил, ему нужно достать одну вещицу, и его не ждать раньше августа.
Я постучалась. Заглянув внутрь, я увидела Милана. Тот что-то готовил.
– Привет Милан! – помахала я рукой.
– Лилька! Сколько лет, сколько зим! – обрадовался играющий комментатор.
– Мы утром виделись, – напомнила я.
– Эх, а мне казалось, что нет.
– А, Лия! Добрый вечер!
Я обернулась. Дарина улыбнулась. Она держала в руке кувшин. Из него валил пар.
– Добрый вечер Дарина.
– Раз ты пришла, тогда помоги мне.
Дарина передала мне кувшин, и сказала, чтобы я напоила отваром трёх старшекурсников.
– А что с ними?
– Да так, мелочи. Схлопотали проклятие Гнойных палочек. Только не касайся их! – предупредила она.
У старшекурсников был ужасный вид. На их телах формировались продольные вздутия. Затем кожа лопалась, и вытекал гной. Зрелище ещё то!
Я разлила отвар по кружкам. Дарина краем глаза наблюдала за ними. Старшекурсники поёжились от её взгляда, и выпили отвар.
– Тётушка! Я заварил настой змеиных языков! – доложил Милан.
– Умничка племянничек. Лиль, помоги Милану перевязать рану Насте!
Милан притащил бинты, а я мазь.
– Что такое Настюш? Опять собирала кожу змей? – Поинтересовался играющий комментатор.
– А тебе бы только поязвить! – обиделась Настя.
Магические раны трудно лечить с помощью магии. Потому Дарина всегда говорит: «Получили ранение – сразу ко мне!»
Из медпункта я уже выползала. Пока никто меня не увидел и не припахал, я скрылась в своей комнате. На своей кровати лежала Мира. Девица готического вида.
– О, Кирсаниха нарисовалась! Что-то тебя сегодня не слышно, ни видно, – проворковала она.
Я ничего не ответила. Когда она так говорит…
– Ты что молчишь? Я тут в кое веки раз решила поговорить с тобой, а ты? – напирала она.
– Что тебе надо Мира?
– Шоколада!
Я завалилась на коечку.
– Разве тебе не интересно: почему мы начинаем учиться в августе, а не в ноябре?
– И почему же? – спросила я жадно.
– Вижу, я тебя заинтересовала! – обрадовалась Мира. – Ладно сиротка! Слушай, и запоминай! Наши соседи – Академия Капрасса – всерьёз обеспокоены. Выпускники Амарансеса дают фору выпускникам Капрассы. Наши ничего сложного не делают. Выпускники Амарансеса сначала думают, а потом делают. Преподаватели обеспокоены тем, что мы не сможем противостоять капрасским магам!
– Ты хочешь сказать, что капрасские маги хотят добраться до нас? – удивилась я.
– А ты умная Кирсаниха. Их маги очень сильны, а наши нет. Зато наши маги ищут компромисс в ситуациях! Это и настораживает магов Капрассы, – вздыбила палец вверх Мира.
Хм, странно. Хотя с другой стороны…
– Ан нет! Не надо пока думать! – прервала мои мысли Мира. – Я слышала, что на капселлу прибудут маги из Капрассы. Они будут наблюдать за игроками.
– Хм, Варгас ничего не говорил…
– Ха! А он и не скажет! Ему велено ничего вам не говорить! – Мира запустила в голову вампира подушкой. Голова угрожающе клацнула зубами и притихла.