Шрифт:
Глава 1
Там, за лесами и холмами, откуда можно было добраться из торгового городка Чиомонт на поезде, либо, воспользовавшись особыми средствами, располагалась Магическая Академия святого Ефлиа Уастибург Крогоу. По обычаю, то ли привычке, коротко именуемая — Ефлиа, в честь первого из создателей (просто, потому что выговорить это название было крайне непросто для обычных обывателей). Она принимала в себя учеников разных сословий, обладавших хоть небольшой толикой магического потенциала.
В этом мире,
Получить такого можно было только двумя способами. Первый из них был довольно прост на первый взгляд — родись в семье аристократов, в чьи привычки, как закон, вошло совокупляться с себе подобными. Звучит грубо, согласны.
Их семьи тщательно избирают партию для своих детей, заключая браки скорее не по любви, а по расчету, но даже тут иногда везло. Их чадо рождалось с фамильяром буквально на руках: животное появлялось почти в тот же миг, как трепетали реснички новорождённых. Таких малышей называли «Истинными». Но лично, по нашему мнению, это обычные избалованные засранцы, которым засунули золотую ложку далеко не в рот.
И был второй способ: каждый год дети из обычных семей проходили своего рода обряды, на которые они приходили по началу с родителями, а после, будучи подросшими, должны были самостоятельно явиться на аттестацию в ближайший городок, в котором она проходила. Таких ребятишек называли «Одарёнными».
Дар, как правило, давал о себе знать годам к пятнадцати и, если его было достаточно, подросток уже мог подать заявку на обучение в академии. Безусловно, престижнейшей из них была Ефлиа Уастибург Крогоу, о которой дальше и пойдет речь.
— Папа, давай быстрее! Где огнепорошок? — нетерпеливо топает ножкой молодая особа. Едва ли стукнуло восемнадцать, она уже стояла на каменной платформе для телепортации и ждала, пока отче — Доминик Иалея, выдаст ей заветный мешочек. Будущая волшебница сильно переживала, ей не терпелось попасть в учебное заведение, ведь для дочери сельского врача обучение в академии самого Ефлиа было шансом на миллион выбиться в свет и вытащить родню.
— Куда ты так торопишься, Элизабет? Разве такому я тебя учил? — возмущается отец: — В терпении…
— В терпении познается истинная мудрость, да-да! Но если я опоздаю в первый же день — меня просто засмеют! — вздергивает та курносым носиком на веснушчатом лице, и поправляет на голове кипу светлых волос, — Мам, ну скажи же ему!
— Нечего ему говорить! — вспылила женщина и поднесла дочери бордовый мешочек из шелка, завязанный золотыми ниточками. Матери было непросто осознавать, что её дитя, доселе не покидающая надолго родной дом, уезжает куда-то на целый год.
— В путь дорогу! — сложила она ладони у груди, будто молится, прежде чем
— Ох, мамочка, папочка! — девушка кинулась обнимать родителей. — Я так буду по вам скучать! Но год пролетит, вы и не заметите, а я уже буду тут как тут! — выпаливает та, едва сдерживая слёзы. Блондинка, прощаясь и обещая привести гостинцев к приезду, сжимает мешочек покрепче и, пока не передумала, отходит от мамы с папой подальше, разворачивается, собираясь духом.
Глубокий вдох и медленный выдох, девушка приводит мысли в порядок, концентрируясь, и, приподнимая ручки с подолом ткани, посыпает немного золотого порошка на руку, затем бросает себе под ноги.
Яркая вспышка, тело окутывает дым и вот она уже переносится в главный холл академии, который оснащён светлыми мраморными колоннами и многочисленными картинами выдающихся художников страны. Однако, счастье длилось недолго и ладно бы приземлиться как надо, а не на чью-то дурную голову, проходящую спешной походкой мимо.
В шоке усевшись на чужой груди и уперев о неё же руки, блондинка смотрит большими глазками вниз и ресницами хлопает. Волосы лохматые из-за резкого приземления, а щёки покрыты лёгким румянце.
— Из-Извините! — смущенно восклицает.
— Извините? — подаётся грубый голос того, кому не повезло принять на себя тяжелую тушку девицы. Вопрос проносится эхом по всему холлу, и Элизабет невольно радуется тому, что здесь кроме неё и молодого мужчины никого больше нет. А человек этот был никто иной, как Эйден Лонг.
Брюнет, на вид лет двадцати шести-семи, убрал руки с талии девушки и глянул на неё недобро. Конечно, а кто из факультета хищников по-доброму на других смотрит? Особенно, если спешишь на свою новую должность, ранее занимаемую покойным отцом, не желая опоздать.
— Долго сидеть будешь, девочка? — смотрит на нее своими холодными глазами и будто сканирует. — Боже мой… Еще и одаренная. Встань. Живо.
Блондинка как по приказу подскочила на ноги в тот же момент, поправляя на себе мантию.
«Как он понял, что я не из Истинных? Потому что у меня нет фамильяра?» — подумала она и опустила виноватый взгляд на плиточный пол.
— Я н-ненарочно! В-впервые перемещалась с огнепорошком самостоятельно, наверное, что-то напутала… И вообще! — девчонка хмурит брови и ставит руки в бока, устремляя строгий взгляд на брюнета. — Вы сами виноваты! Не смотрите по сторонам! Могли бы и заметить!
Раздраженный мужчина молча встал с пола, глянув на блондинку ещё раз оценивающе, а после развернулся к ней спиной, отряхиваясь в ходьбе от пыли, и холодно произнёс:
— В порядок себя приведи. Ужасно выглядишь, — тот хмыкнул, щелкнув пальцами, и по обеим плечам блондинки поползли чёрные паучки-близнецы. Мохнатые лапки бегали по ткани серой жилетки, и на секунду даже показалось, будто бы те ей этими же лапками приветливо помахали. Но разве такое возможно?
Девушку даже передернуло, но совета она прислушалась.