Лиза, любовь и поэзия
Шрифт:
Лиза с трепетом цепляется за эти воспоминания, заводит их бережно в комнату своих самых потаенных секретов и запирает до следующего дня, как самое важное и уязвимое сокровище. Закрывая глаза, она уносится в сны, где нет нерадивого отчима, где нет его вечных упреков, а отец всегда жив и… рядом. Но теперь, подле него появляется новый персонаж и он – живее всех живых, и лучше всех на свете – ибо спас ее от неминуемой гибели, вырвал из лап смерти у ледяной реки, которая хотела запереть ее в свою обитель навечно. Во сне приходит и новый стих, который она посвящает своему спасителю:
Мы встретимся с тобой во сне,
нарушив все запреты,
у старой мельницы, где тропки путь
прокладывает лето.
И где-то ухает сова,
в траве высокой бродит ёж, –
завсегдатай ночных дорог.
А старый пес у мельницы,
наш милый друг,
секрет наш верно стережет
и от забот убережет –
Он предан только нам и нашим снам.
Глава II. Встреча в актовом зале
Целую неделю Лиза, затаив дыхание, торчала в коридоре и высматривала на каждой переменке своего спасителя, но он будто сквозь землю провалился. К концу недели ей даже стало казаться, что все произошедшее – лишь сон, а Сережа – мифический персонаж, который, как проблеск надежды, явил свой судьбоносный лик на короткий миг и тут же коварно исчез. Однажды, набравшись храбрости, она даже неуклюже заглянула в его класс, но его там не было. Потом она еще не раз заглядывала туда. Как глупо было полагать, будто после происшествия на мосту ее жизнь, наконец-то, изменится! Чудесные воспоминания знакомства на берегу реки – померкли, стерлись, как заезженная пластинка. Возможно, он вовсе и не учится в их школе. Тогда зачем солгал ей? Или с ним просто что-то случилось?.. От этих мыслей в ее голове сумбур и тревога.
И хотя он не появлялся в школе, жизнь на этом не желала останавливаться, – она шла дальше, внося новые события, наплевав на то, что где-то кто-то чем-то недоволен.
В честь директрисы, которой пятнадцатого мая исполнилось пятьдесят лет, учителя решили устроить праздничный концерт после уроков. Из каждого класса были выбраны несколько учеников, которые славились какими либо талантами: в назначенный час они должны были проявить их на сцене актового зала.
В этот день просторный актовый зал, который напоминал маленький дворец для торжественных церемоний, был забит до отказа. Вся школа, включая учеников, учителей и даже техничек, заполонили все сидения, и даже стоячие места у стенки были заняты – ибо кресел на всех не хватило. Этому поспособствовало и то обстоятельство, что к ним наведались гости из других школ. Слава об их неординарных школьных концертах пролетела по городу, будто птица и когда намечалось какое-нибудь действо в их уютном актовом зале, декорированном греческими колоннами, толпы зевак влетали в витражные двери, словно наглые бабочки, жаждущие ярких впечатляющих зрелищ. Нарядные бардовые ламбрекены на огромных окнах, будто распахнутые глаза древнегреческой красавицы, интересная лепнина на белоснежном потолке, стены, украшенные картинами талантливых учеников их школы, некоторые из которых уже перемахнули через полувековой жизненный рубеж: тут и без концерта было на что посмотреть и чем любоваться.
Лизе было поручено прочитать со сцены какой-нибудь стих собственного сочинения. Она хотела отказаться, но учительница русского языка и литературы, а по совместительству и их классный руководитель, была непреклонна. Женщина считала, что у Лизы литературный талант, который нужно шлифовать и развивать, а не закапывать, ведь ее скромная ученица не любила выступать и страшилась сцены, как огня.
– Не бойся заявить о себе, – все время говорила Елена Викторовна. – Пусть те невежды, которые насмехаются над тобой (она имела в виду Лизиных одноклассников), знают, что ты – не пустое место. Пусть увидят, что ты обладаешь талантом, о котором они могут только мечтать! – подбадривала она свою любимую ученицу.
Она не могла не покровительствовать тому, кто преклонялся литературе, как богу. К тому же она не раз слышала от Лизиных соседей о том, что девочке живется непросто с отчимом. Елена Викторовна, как любой человек, обладающий врожденной мудростью, понимала, как важно детям, отвергнутым обществом и не любимым в собственной семье найти лучик света в жизни. Как важно раскопать и распознать в себе какой-либо талант, ибо он поднимет в воздух над повседневностью, окрылит, отвлечет от тягот бытия. Он закалит характер, ведь человек, который нашел в себе дар, никогда не изменит ему и будет рад впустить его в свою жизнь. Он никогда не предаст и не отвергнет его. Полная взаимность, беспрекословная верность.
Лиза смирилась со своей участью: она должна была выступать в середине концерта. Она любила читать свои стихи в лесу – птицам и белкам, деревьям и цветам, ветру и солнцу, но вот с людьми было тяжелее. Пока до нее не дошла очередь, она заняла место в актовом зале подальше от своего класса, в котором никому не было до нее дела. Присев на кресло, оббитое бардовой тканью, она тут же скользнула взглядом по десятому «Б», который разместился в левой части актового зала. Именно там учился Сережа. Но среди ребят она так и не увидела его.
– Ну, здравствуй, любительница древних мостов! – услышала она знакомый голос и обернулась. Сережа стоял в дверях актового зала и, улыбаясь, пристально смотрел на нее.
– Добрый день! – обрадовалась она, но не подала вида. И тут же в душе будто выросли крылья, которые поднесли ее к потолку, заставив забыть все невзгоды.
Он сел рядом с ней, на соседнее сиденье: судьба будто караулила это место для него, чтобы никто не посмел занять его. В белоснежной аккуратно выглаженной рубашке, в отутюженных черных брюках, в торжественно повязанном на шее темно-сером галстуке, он выглядел слишком солидно на ее фоне. Для концерта Лиза принарядилась в скромное зеленое платье, которое было куплено ее отцом на день ее рождения. Он знал, что его дочь боготворит зеленый цвет и угадал с фасоном. Это платье особо полюбилось ей. Она считала его своим счастливым талисманом и надевала его в те дни, когда ждала чего-то большего от жизни. Вот, похоже, и дождалась, ведь сегодня она, наконец, увидела его, да еще и разделила с ним общество по его инициативе.
– Почему не навещала меня в классе? – спросил он с упреком и вопросительно уставился на нее. – Так ты благодаришь меня за свое спасение? – его хитрый прищур выдавал легкую иронию в небрежно брошенных последних фразах.
Лиза встрепенулась, как испуганная птица на ветке и потупила взор. Взяв себя в руки, она тихо призналась:
– Это не так. Я однажды заглянула в твой класс, хотела поздороваться и… снова поблагодарить…
– Всего лишь однажды? – разочарованно протянул он.
Лиза пожала плечами. Не могла же она ему сболтнуть, что заглядывала в его класс чуть ли не каждый божий день. Ей не хотелось, чтобы он подумал, будто значит для нее нечто большее, чем она для него. Вряд ли она оставила след в его душе: он, бесспорно, не думал о ней все эти дни. Она без страха завела его за руку в свои мечты, с радостью беспечного ребенка выделила в своей душе для него важное место, но было ли ей место в его мечтах? Она засомневалась в этом и робко посмотрела в его пытливые голубые глаза. Уж слишком красивые они – так и западают в душу, а ты не можешь ничего поделать с этим, не в силах сопротивляться, как жертва, для которой искушение любить и быть любимой чересчур велико.
Сережа вдруг рассмеялся, обнажив ряд белоснежных зубов и пояснил:
– Я ездил в столицу на олимпиаду по физике и математике.
У Лизы от удивления полезли глаза на лоб. Как будто она случайно оказалась подле небожителя, до которого ей, невзрачной двоечнице никогда не дотянуться.
– И какое место занял? – осторожно спросила она.
Сережа, казалось, только и ждал этого вопроса. Расплывшись в довольной ухмылке, он хвастливо ответил:
– Два первых места!
– Так ты – математический гений? – Лиза улыбнулась.
– Несомненно! – самоуверенно произнес Сережа. – Ты участвуешь в концерте? – тут же спросил он.
– Да. Буду читать свой стих.
– Тогда концерт уж точно не будет скучным! – уверенно заявил он.
– А ты участвуешь? – поинтересовалась в свою очередь она.
– С чем? С математическими формулами? – он усмехнулся. – Нет, мой репертуар и мои таланты этой публике будут не интересны…
– Но не мне, – возразила Лиза.
Он с благодарностью посмотрел на нее.
К Лизе подошла Елена Викторовна. Она была одета в нарядное кремовое платье с перламутровыми манжетами.