Лиза, любовь и поэзия
Шрифт:
С такими невеселыми мыслями она и добрела домой.
– Чего опоздала? – отчим встретил ее у калитки недружелюбным взглядом. Подтянув волосатой рукой спадающие серые штанины, он громко выругался и больно толкнул Лизу в спину.
– Я же предупреждала вчера, что из-за концерта приду домой позже, – оправдывалась она. Потерев на спине ушибленное место, она смерила отчима презрительным взглядом. Если бы он не был таким громилой, она с удовольствием кинулась бы на него, чтобы выцарапать его бесцветные глупые глаза. И какой бы робкой она не была, ничто на свете не заставит ее безропотно сносить все его несправедливые нарекания и выпады.
– Дома жрать нечего, приготовь уже что-нибудь! – Николай Петрович высморкался в руку и вытер ладонь об свою желтую футболку.
«А ведь я только вчера выстирала ее!» – с досадой подумала Лиза.
– Сейчас что-нибудь соображу, – она поплелась домой, перебирая в голове варианты блюд, которые можно было бы приготовить. Но прежде необходимо заглянуть в холодильник, вероятно, он снова, будто пылесос, подобрал все, что там находилось.
– Вот это хорошо, – смилостивился отчим, – а я пока телевизор посмотрю.
– А где мать? – спросила Лиза, поднимаясь на крыльцо.
– Как обычно, с подружками где-то шатается.
– Не хочешь потом помочь мне поливать помидоры? – на всякий случай предложила она с робкой надеждой.
– Еще чего! – воскликнул отчим. – Я работаю, я кормлю и одеваю тебя! Разве этого мало? – он с упреком уставился на нее.
– Ладно, угомонись, я сама, как обычно, все сделаю! – она уже пожалела о своей просьбе и поспешила на кухню. Откинув свой рюкзак в угол, она вытаращилась в окно. Пыталась припомнить, что именно он купил ей, и поняла, что вспоминать нечего – ибо последняя вещь, купленная для нее, была приобретена ее отцом. Она бережно провела рукой по манжете своего зеленого платья и пошла переодеваться. Нет, не смеет она испортить это драгоценное платье, не смеет поставить пятно или затяжку: нужно осторожно снять его и спрятать в шкаф. Ей почти пятнадцать лет, вероятно, совсем скоро она не сможет втиснуться в него, но с ним она никогда не расстанется, чтобы ни случилось. Когда придет время уезжать отсюда – первое, что она положит в чемодан, – это платье, фотографию отца и свои стихи. Остальное в этом доме не имеет для нее никакой ценности.
Она вернулась на кухню и замесила тесто. Решила пожарить пирожки с картошкой. Пока она управлялась с тестом, снова вспомнила о концерте и о своем позоре. Завтра будет математика, как она теперь будет смотреть в глаза директрисе после того, как чуть не убила ее своим увесистым букетом? Ох! Об этом лучше не думать, иначе можно сойти с ума. А еще Сережа… Она корила себя за излишнюю резкость. Ей было больно, и она незаслуженно причинила боль ему. Возможно, ему не хватало чуткости и такта, но это такая ерунда по сравнению с тем, как ведут себя с ней ее бесцеремонные наглые одноклассники.
Пожарив пирожки и накормив вечно голодного отчима, она отправилась работать на огород. Все пятьдесят соток земли были засажены самой Лизой и возделаны ей же. Все требовало ухода и полива: без этого растения чахли и не росли. И живность на заднем дворе не давала ей скучать: когда темнело, куры сами заходили в сарай, рассаживались на жердочках и умиротворенно засыпали. Лизе лишь нужно было запереть дверь на замок. А вот свиньи во втором загоне были своенравны – разваляться на траве под яблоней и не хотят в сарай. Что они там не видели? На улице без двух недель лето, – свежо и тепло. Но и в курятнике было все не так однозначно. Пока куры всю ночь мирно спали, неугомонный петух пел по ночам, а не по утрам, как заведено у них испокон веков. Лиза даже посвятила ему один из своих стихов:
В большом селе, в одном дворе
живет неправильный петух, –
он по утрам спокойно спит,
а поздно ночью голосит:
«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
Не дам я спать здесь никому!».
Все остальные петухи
поют рассвету лишь стихи,
а этот ночью, как сова,
поет куплеты в лунном свете.
И люди злы, – уходят сны,
они бестактностью
певца пернатого возмущены,
советуют хозяину они:
«Бессонницей страдает
ваша птица!
Так не пора ли ей
в бульоне очутиться?».
Сердит хозяин,
но не трогает любимца,
прощает ему все,
лишь просит измениться
и стать таким, как все
и солнцем насладится.
Но петуху все нипочем,
он возомнил себя сычом,
как только ночь заходит в дом,
он свою трель заводит снова:
«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
Не дам я спать здесь никому!».
Вот и в этот вечер, закрывая курятник, Лиза уставилась на своего петуха, у которого было красивое ярко-красное оперение, и спросила:
– Опять сегодня ночью петь будешь, проходимец пернатый?
Петух недовольно закудахтал и тут же прыгнул на жердочку, давая понять, что он готовится ко сну.
– Знаю я тебя, хитрец! Это твоя очередная уловка!
Петька ничего на это не ответил и засунул голову под крыло.
– Притворщик! – Лиза усмехнулась и заперла дверь. Она любила этого петуха и даже однажды спасла его от участи оказаться на шампуре. Отчим изъявил желание сделать из него шашлык, дабы не пел по ночам, но Лиза изловчилась и приготовила ему шашлык из баранины, которую специально купила на рынке, чтобы он отстал от ее петуха.
За собаку Лиза тоже не забыла. Ее Шарик обладал одним странным пристрастием: стоило получить из рук своей юной хозяйки миску супа, как он тут же, схватив ее аккуратно зубами, тащил в будку. Он, почему-то, не любил кушать на улице, как остальные дворовые собаки. Однажды Лиза попыталась сама запихнуть тарелку с едой в будку, чтобы облегчить задачу своему псу, но Шарик не оценил ее стараний, громко гавкнул и недружелюбно оскалился, давая понять, что с этой задачей сам с удовольствием справится, без посторонних. Очевидно, ритуал ношения миски в будку имел для пса какой-то только ему понятный сакральный смысл, и Лиза оставила Шарика в покое, предоставив ему полную свободу действий.
Сумерки лениво подступались к ее улице, но над садом еще полыхал закат. В воздухе витал аромат цветущих груш и яблонь, на них лежала дымчато-оранжевая тень ускользающего за горизонт солнца. В передней части сада, на ухоженной клумбе стали распускаться сумеречные создания, те, кому ночь и мать родная и покровительница, и соглядатай: ночные фиалки и ночная зорька. Лиза решила не заходить в дом и, отбросив все мысли, которые целый день печалили ее, начала наслаждаться уютным майским вечером. Юность, надежды, мечты – все это привело ее на крышу летней кухни, где она не раз весенними и летними вечерами провожала закат вместе со своим котом Тишкой. Захватив с собой несколько пирожков, она поделилась своей трапезой с котом. Вдвоем, сидя под веткой долговязой абрикосы, они смотрели то на просторный город, который раскинулся по правую сторону от них, то на поля, которые бескрайним рисунком плыли по левую сторону от их улицы. Но теперь поля не так привлекали Лизу, как раньше. Теперь ее взор был прикован к городу.