Лобное место. Роман с будущим
Шрифт:
– Сюда? – удивился я.
– Ну, не сюда на детскую площадку, – ответил Акимов, – а в мою квартиру.
– На шестой этаж?
– Ну да. А что?
Почему-то теперь меня больше всего задело не то, что эта Маша прилетела из будущего, а то, что она сама и даже с бутылкой пришла к нему в квартиру. И я едко спросил:
– Лифтом поднялась или в окно влетела?
– Сейчас в лоб получишь, – мирно сказал Серега.
Но меня уже было не остановить:
– И ты ее, конечно…
– Цыть! – прикрикнул он. – Ни я ее, ни она меня. Я, вообще, в шоке был. И тут она получила флюиграмму от продюсера нашего фильма «Их было восемь». Знаешь, кто этот
Я пожал плечами – откуда я могу знать, кто в 2034 году будет продюсером этого фильма?
– Тимур Закоев! – победно возгласил Акимов. – Представляешь? Сейчас ему сорок пять, и кто он? Второй режиссер, дерьма пирога! А через двадцать лет станет миллионером и хозяином собственной киностудии «Тимурфильм»! Представляешь? Ездит там на левитаторе «Бэнтли»! И он сообщил Маше, что может вытащить ее в будущее, если она притащит туда на съемку светло-голубую «Волгу», которая стоит в музее «Мосфильма». Но ты же знаешь, это старая «Волга», с ручником и бензиновым двигателем. Маша ее водить не может, у них в будущем нет таких машин, они там все летают на левитаторах. Короче, мы пошли на студию, проникли в музей и… Остальное ты знаешь – я слетал с ней в будущее.
– Ага… – снова сказал я тупо. – Ты слетал в будущее, это понятно. А откуда грязь на ковриках? Там у них нет асфальта?
– Старик, я же тебе говорил: я был на освоении Красной площади.
– Ага. А вся Красная площадь в грязи по колено, да еще желтой.
– Все-таки ты еврейский зануда. Неужели ты думаешь, через двадцать лет на Красной площади можно будет снимать кино? Там туристов – пропасть! И все на левитаторах! Нет, старик, туда не пробиться ни за какие бабки! Поэтому Закоев построил бутафорскую Красную площадь, Манежку, Тверскую и Китай-город сразу за сотым километром Ярославского шоссе, рядом со Свято-Алексеевской обителью. И сделал на этом миллионы, там теперь со всего мира кино снимают – сталинская эпоха, брежневская, Первая холодная война, Вторая…
– А будет Вторая холодная война?
– А уже идет! Ты что, не знаешь?
– И чем кончится?
– Этого я не знаю. Я там был всего два часа, да и то под дождем! Мы попали в такой ливень – ужас! Съемка отменилась, у Закоева половину декораций смыло! Но я успел посмотреть сценарий и сказал ему, что этот сценарий никуда не годится, я по нему снимать не буду.
– Почему? Ты же сказал, что это я написал сценарий.
– Нет, я сказал, что ты напишешь . А тот сценарий, который у него, – чистое фуфло, просто склеили эпизоды из мемуаров свидетелей и протоколов допросов диссидентов, но нет ни характеров, ни вкусных диалогов. Короче, я сказал Тимуру, чтобы он поставил фильм на консервацию, и пока ты не напишешь сценарий, я даже к камере не подойду. Так что бери первоисточники, садись и пиши, понял?
Я усмехнулся:
– Ага! Разбежался!
– А что? Почему нет?
– А где договор? Аванс? И вообще, почему ты был в будущем, а я должен сидеть тут и нюхать то, что ты отлил за кустом?
Акимов молчал, открывал последнюю бутылку чешского пива.
– Ну?! – сказал я требовательно. – Что ты молчишь?
Он протянул мне бутылку:
– Пей ты первый…
– Это аванс за сценарий?
– Нет, просто пей первым, и всё.
– А с чего ты вдруг такой добрый?
– А я, вообще, добрый, – неожиданно мягко сказал Акимов и сел на скамью рядом со мной, положил мне руку на плечо. – Я тебя люблю, ты же знаешь…
Этого только не хватало, испугался я, и отодвинулся:
– Кончай
– Антон, дай мне в морду, – вдруг сказал он.
Я удивился:
– С чего это?
– Ну, я же тебя ударил…
– Вот именно. Ни за что.
– Это была первичная реакция. Я не успел подойти, а ты мне – раз и эту фотку в морду со следами моих кроссовок. А ты же в каком-то Совете МУРа…
– Прокуратуры, – поправил я.
– Ну вот, – продолжил он. – Я подумал – счас меня будут брать за воровство этой «Волги». Дай мне в морду, чтоб мы были квиты.
– Когда-нибудь дам. А пока пусть будет в резерве.
– Да? Тогда выпей пива, я прошу как друга, – снова мягко сказал Акимов.
Мне, конечно, не понравилась эта мягкость, но пиво я выпил – ровно половину бутылки. И протянул ему остаток, но он сказал:
– Пей до конца.
– А в чем дело?
– Понимаешь… – Он замялся и даже откашлялся, как будто слова застряли у него в горле и он должен был вытолкнуть их. – Как тебе это сказать… Короче, тебя нет в будущем.
Я опешил:
– В каком смысле?
– Только ты не волнуйся. Хорошо? Понимаешь, когда я сказал Закоеву, что ты будешь писать сценарий, он развел руками: «Старик, Антона уже нет, он ушел».
Но я еще не врубился и тупо переспросил:
– Ушел? Куда я ушел?
Акимов молчал, и только теперь до меня дошло, что через двадцать лет, в две тысячи тридцать четвертом, меня уже не будет в живых.
Я медленно допил бутылку пива и спросил:
– Когда это случится?
Часть вторая
Чудовище озера Небесного Кленового листа, или Чтоб не пропасть под халифатом
1
Как вы будете себя чувствовать, если вам вдруг скажут, что через двадцать лет вас не будет в живых?
Нет, я понимаю: мы все знаем, что смертны и когда-нибудь умрем. Но чтобы вот так в лоб и совершенно конкретно… Мне сорок шесть, через двадцать лет мне было бы всего шестьдесят шесть, с чего это я должен умереть? Я не курю и не пью, как Акимов. Так почему в две тысячи тридцать четвертом он будет жить и даже снимать кино, и Тимур Закоев, которому сейчас сорок пять, будет жить, как миллионер, и летать на каком-то левитаторе, а я буду лежать под землей?
Грустный и обиженный, я ходил по парку «Сокольники» и смотрел вокруг совершенно не так, как раньше, когда приходил сюда из дома размяться и подышать чистым воздухом. За последние десять лет наши Сокольники (парк, я имею в виду) буквально преобразились. Из запущенного, заросшего сорняками и заваленного буреломом и мусором черт-те чего он снова превращается в цивильное место, тут появились асфальтовые и плиточные дорожки и аллеи, «Тропа здоровья», розарий, ботанический сад, удобные скамейки, прокат велосипедов и роликовых коньков и рекламные стенды Владимира Шахиджаняна, главного сексолога Восточного округа. Народ это оценил, и теперь молодые мамаши и бабушки катят по аллеям детские коляски с прелестными малышами, пацаны гоняют на гоночных велосипедах, и красивые девушки в банданах и ярких спортивных трико, красиво покачивая упругими попками, красиво летят на роликовых коньках, выбрасывая длинные ноги то влево, то вправо, как олимпийские чемпионки на ледовых дорожках.