Лобное место. Роман с будущим
Шрифт:
А моя вторая (и главная) задача – выяснить, откуда тогда, в тысяча девятьсот восемьдесят третьем, сразу после гибели отца, они, два автора того бестселлера, сидя в Нью-Йорке, смогли узнать все подробности расследования смерти генерала Цвигуна, прочесть переписку Генпрокуратуры СССР с КГБ и Политбюро и секретное донесение Управления разведки при штабе группы Советских войск в Германии лично Брежневу и Устинову про выполнение их приказа о ликвидации моего отца?
Да, я понимаю, писатели могут сочинить все что угодно, даже самые секретные рапорты и донесения. Но в таком случае почему в Генпрокуратуре даже тридцать лет спустя не выдают мне документы об истинных обстоятельствах гибели отца? Ведь он был не кем-нибудь, а «важняком» – следователем по особо важным делам, и его смерть не могли не расследовать! И почему даже моей коллеге-сценаристке
«Next exit make left turn to 95 road toward George Washington bridge and then go straight to the Palisades Parkway North»[2], – распорядилась моя верховная проводница. Я удивился, как быстро я по дуге обогнул Нью-Йорк и, не заезжая в него, оказался у знаменитого моста Джорджа Вашингтона через Гудзон. Хотя с десяток дорог и хайвеев сходились к этому мосту с юга и севера, и машины, траки и громадные, с фигурками медведя на капотах, фургоны «MAC», не снижая скорости, стремительными потоками вливались в его железо-бетонно-асфальтовое устье, движение на мосту не только не тормозилось, а, наоборот, увеличило скорость! Я просто физически почувствовал, как меня несет в этом потоке, словно щепку в горной реке, и невольно подался вперед, двумя руками вцепился в руль. Не менять ряд, не снижать скорость и держать метровую дистанцию от бампера переднего джипа «Cherokee»! Интересно, как они там, из Будущего или со спутника могут следить за каждой машиной в этом миллиарде машин, летящих по американским хайвеям, и каждому говорить, где ему сворачивать и куда ехать? А что, если где-то в космосе есть такой же наблюдатель за нашими красными и белыми кровяными шариками, что, если этот кто-то командует этим шарикам, в какие вены и сосуды нашего тела и на какой скорости им течь и сворачивать?..
Летя в крайнем правом ряду, я краем глаза видел справа широкий разлив Гудзона и четыре гигантских баржи, плывущих с севера под мост, а там, сразу за мостом, на той стороне Гудзона – зелено-скалистое взгорье, прорезанное пунктиром дорог и шоссе. Здорово! Просто здорово нестись, как на крыльях, в общем потоке на скорости сто километров в час, вымахнуть на зеленый Palisades Interstate Parkway и мчать на север по этому тенистому палисаднику вдоль широкого разлива Гудзона! И плевать мне на американские санкции, холодную войну, биржевые падения и даже глобальное потепление! У меня полный бак бензина, скорость 65 миль в час и джаз в динамиках «Ford-Mondeo»! Я лечу по планете Земля, и Небесная проводница ведет меня к цели…
7
Несмотря на седину и обозначенный в Википедии преклонный возраст, он оказался моложавым и энергичным мужиком в коротких шортах и линялой майке. Никаких преклоненных спин и, как говорил о себе Маяковский, «у меня в душе ни одного седого волоса». Но Маяковский говорил это о себе в двадцать два, а этот был все-таки втрое старше. Тем не менее, едва я зарулил в распахнутые ворота и по гравиевой дорожке подкатил к его двухэтажному дому, как дверь распахнулась, он бодро вышел и сказал:
– С приездом! Первым делом мы идем плавать, вот вам полотенце!
– Но…
– Никаких «но»! Вы ехали три часа, вам нужно в туалет и размяться! Туалет в доме, как зайдете – слева. И сразу на озеро. А потом обед, и только после этого работа. Я тут хозяин, а вы подчиняетесь, вы мой гость.
– Спасибо. Но я даже без плавок…
– И замечательно! Можете плавать в трусах, а можете голым, в будние дни на пляже ни души.
Пришлось подчиниться. Озеро с красивым названием Sky Maple Leaf Lake, Озеро Небесного Кленового листа, по конфигурации было действительно похоже на многокилометровый кленовый лист, упавший с неба на Катскильские горы, густо зеленые и пологие, как Карпаты. К его разлапистым берегам со всех сторон спускались дремучие сосновые, дубовые и кедровые леса, лишь изредка прореженные небольшими пляжами, причалами с рыбацкими катерами и расположенными над ними коттеджами, бунгало и бревенчатыми домами. Но пока Небесная правительница вела меня сюда – сначала через несколько горных перевалов, потом по мосту через широченную реку Делавер и снова по уже узким горным дорогам, я помимо дорожных указателей и знаков с нарисованными оленями, то есть «Осторожно, олени!», успевал увидеть, что все эти леса помечены табличками «Posted» и «Private» (Частная собственность). То есть все они принадлежат
Я летел мимо этих антиобамовских воззваний, но дивился вовсе не им, а какой-то немыслимой, просто доисторической природе, буквально пышущей вокруг. Леса на горных склонах не просто леса, а густые лесные тучи. И огромная стая гусей – дородных и жирных – безмятежно пасется на сжатом кукурузном поле. Вот заяц – тоже жирный и толстый – подбрасывая белую попку, пробежал вдоль дороги и замер, кося на меня своим черным выпуклым глазом. Вот индюк, весь в цветном гусарском оперенье, степенно повел в гущу леса серую индюшку с красным зобом и целый выводок индюшат. А вот и оленье семейство – олень, важенка и два олененка, одетые в нежно-палевую замшу, – повернув головы на звук моей машины, грациозно застыли на лесной опушке. Да, я знаю, когда-то, тысячу лет назад и у нас в России непуганые звери бродили по дремучим лесам, а на княжеских пирах подавали не только жареных диких гусей, но и жаренных на вертелах журавлей и лебедей. Так неужели я попал на тысячу лет назад, когда леса были не леса, а дубравы и чащи высотой под двести метров?
– Вперед! – приказал мне Мастер и с лодочного причала первым прыгнул в воду.
(Поскольку я назвал цикл будущих передач «Мастера», то позвольте и хозяина дома, к которому я приехал, впредь называть Мастер. Большой он мастер или так себе, выдающийся или не очень – это рассудит время, но если он написал тридцать романов, изданных в шестнадцати странах, и сделал дюжину кинофильмов, то пока я буду писать коротко и просто – Мастер.)
Несмотря на жару, вода в озере была прохладной, а метрах в двадцати от берега холодной, и чем дальше, тем холодней. При этом чистой и – как бы это сказать – вкусной. Но плавали мы недолго, минут через пятнадцать я заметил, что Мастер стал явно сдавать и повернул к берегу.
– А вы плавайте, плавайте, – сказал он у берега, став ногами на дно. – Это у меня уже ноги не те…
То ли цитировал старый мужской анекдот, то ли в его возрасте ноги уже действительно сдают.
Но я, конечно, тоже выбрался из воды и лег рядом с ним на деревянный настил лодочного причала.
– А еще лет десять назад я плавал вон до того острова и обратно, – сказал он, не обтираясь полотенцем, а обсыхая на горячем солнце. – Если вы рыбак, тут рыбалка сумасшедшая. Раньше, тридцать лет назад, вон в том домике жил один русский старик, он в пять утра уплывал на лодке на середину озера и через час-полтора возвращался с угрями, штук пять-шесть брал за утро. А во дворе у него стояли два старых холодильника, из которых он сделал коптильни – выпотрошил все внутренности, наверху припаял крюки, а внизу поддоны для угля. И в восемь утра он мне к завтраку приносил теплых копченых угрей! Я ему доллар платил за штуку. Но старик давно ушел на другие небесные озера, а я не рыбак, у меня нет терпения часами сидеть с удочкой…
Я пожалел, что не взял сюда свой Canon, можно было бы начать передачу прямо с этого короткого заплыва и монолога.
На обед была большая кастрюля гречневой каши и блюдо с горой овощей и фруктов – помидоры, огурцы, лук, чеснок, зеленый перец, яблоки, клубника…
– Мяса вам тут не дадут, не рассчитывайте, я мясо не ем, – сказал Мастер. – Так что налегайте на кашу, это полезней. Заправляйте ее хоть сливочным, хоть оливковым маслом и соевым соусом. И ешьте овощи от пуза, это чистый «органик», моя жена сама выращивает, видите грядки?
Со второго этажа дома, за тонкой антикомарной сеткой просторной веранды открывался роскошный вид на озеро и на большой, обнесенный сетчатым забором участок, на нем ровными рядами тянулись грядки и теплицы. А рядом – клумбы с пышными цветами, яркий розарий, даже крохотный виноградник, и все это автоматически поливалось радужным дождем вращающихся поливалок. В тонких навесных струях этой воды дробилось и вспыхивало солнце.
– С женой моей вы наверняка встретились по дороге, она повезла сына в лагерь, чуть было не сказал «в пионерский». Вы с ними разминулись буквально на час…