Логофет Василевса
Шрифт:
Они одерживали победу за победой, пока на их пути не встали полки Владимира Мономаха, сумевшего объединить под своими знаменами большую часть южной Руси. И это дало результат. Половцы были отброшены за Дон, к предгорьям Кавказа. Но уходить туда, откуда они пришли, им были нельзя. Свято место пусто не бывает. В Сибири, монгольских степях, уже нарождались на свет новые силы, которые, если их вовремя не остановить, на три столетия сделают мою Родину улусом вначале Монгольской империи, а потом Золотой орды.
Эти мысли, и другие бродили в голове, а ноги и руки на автомате управляли моим скакуном, неутомимо несшим меня по степи.
Вот уже две недели,
Ратибор, казалось, помолодел, ему было уже за шестьдесят лет, но он сидел в седле не хуже молодых.
– Глеб, - по простому говорил он мне, - когда никто не слышал,- я всю жизнь этим живу. Нельзя мне дома помирать. Пусть это будет в битве.
У нас уже все вошло в колею. Если в первые дни еще были досадные поломки телег, другие проблемы, самая большая из которых была переправа через Кубань, то сейчас все было отработано. Все знали, сколько пройдем за сегодняшний день, где встанем на ночлег. Уже без проблем, когда останавливались, полторы тысячи человек за два-три часа привычно укрепляли лагерь, чтобы никто не мог напасть внезапно. Охотничьи команды привозили дичь, и вскоре на кострах готовилась еда. Хотя мы передвигались достаточно медленно, но все же мои воеводы были довольны, еще никогда они не видели такого единения ратей и обоза, которого в полном понимании этого слова и не было.
Пока никто из кочевников на нас не нападал, да и видели мы одиноких разведчиков всего два раза. Но никто не расслаблялся, все знали, что песец может придти незаметно.
Гзак на ходу монотонно напевал унылый протяжный мотив, по сторонам мелькал ковыль, разбегались с дороги дрофы, и зайцы, его ноги практически без участия рук, держащих повод, направляли коня в нужную сторону. Рядом с ним скакали еще несколько всадников. Гзак был доволен, сегодня его отец Джурай хан впервые отпустил его командовать дозором. Вынужденный в прошлом году уйти чуть ли не за горы его род возвращался обратно к Данаперу. Отец, все еще переживающий смерть старшего сына, случившуюся три года назад, долго не доверял ему самостоятельных заданий, но все-таки он смог доказать, что уже может быть воином.
В шестнадцать лет он убил своего первого врага, и сейчас был полон желания подтвердить свое право на командование.
Легким движением он направил коня на вершину большого кургана. Еще лет десять назад отец приказал поставить тут статую балбала, несколько лет, мастера и десятки рабов сначала поднимали огромный камень на вершину кургана, а потом высекали статую предка.
Воины спешились. Один из них легко подхватил барана, лежащего связанным у него за седлом, и понес к статуе, окруженной большим кругом вкопанных камней. Внутри круга, уже начала расти трава. Только старое кострище еще выделялось темным пятном. Воины быстро развели небольшой костерок, собрав сухие лепешки кизяка, Баран был разделан и кости шкура и голова положены к подножию статуи. Гзак осторожно смазал ее рот кровью жертвенного животного.
– Предок,- мысленно говорил
Они жарили на прутиках кусочки жирной баранины и кидали их в рот, когда один из них вскочил и с возгласом удивления показал на запад.
Гзак, моментально, раскидал недогоревший кизяк, и присоединился к остальным, жадно рассматривающим, длинную вереницу странных повозок.
Его товарищи возбужденно переговаривались, обсуждая, что это может быть. А Гзак для себя уже все решил:
– богатые купцы собрали караван и идут в Дербент. Они, думают, что куманы испугались урусутских коназов и попрятались по ущельям.
В его голове уже появились картины товаров, которые наверняка есть в этом караване.
– Если их удастся взять,- думал он,- наш род опять займет свое место в степи, будет кочевать, где захочет сам, а не там где укажут на совете.
Джурай хан, сидел на кошме около своей кибитки и пил кумыс из оправленного в серебро черепа, когда раздались крики и к нему через кольцо охраны на коне промчался младший сын. Ловко спрыгнув с коня, он припал к ногам хана:
– Отец, мы обнаружили в степи купеческий караван, он идет прямо на нашего балбала.
Он очень большой, отец, предки посылают его в наши руки.
Хан нахмурился, его лицо явно показывало напряженную работу мыслей.
– Сын, ты точно уверен, что это купцы? очень странный путь они себе выбрали. Они что совсем не боятся идти по нашему кочевью?
– Отец, там шесть десятков огромных повозок, а между ними идет охрана, нам не удалось посчитать ее. Но их всего не меньше тысячи.
– Ха, как удачно началось летнее кочевье, боги посылают нам неразумных урусутов. Спасибо Гзак, ты принес хорошие вести.
Хан допил кумыс и встал. Он сделал жест рукой и к нему тут же подскочил старший охраны.
– Поднимай воинов, нас ждет битва.
Мы, с Ратибором стояли метрах в ста впереди по ходу нашего движения. Он, сорвав, травинку, периодически ее откусывал, рассказывая о своих сражениях происходивших в этих местах. Неожиданно он встрепенулся и, упав, приложил ухо к земле. Я немедленно последовал его примеру и услышал ровный гул. Ратибор, глядя на меня, сказал:
– Не меньше тьмы всадников.
Когда мы повернулись обратно к каравану, над передней повозкой уже реял красный вымпел, а остальные быстро разъезжались в разные стороны.
– Да,- подумал я,- тренировки даром не прошли.
Мы проехали восставленный для нас проезд, и его немедленно закрыла очередная повозка. С грохотом падали откидные щиты, для того, что бы закрыть низ повозок, гремели цепи, накидываемые на прочные кованые крюки. Арбалетчики, усевшись на специальные сиденья, деловито проверяли свое оружие и укладывали поудобней болты. Кони все были выпряжены и привязаны под щитами, защищающими их от навесного огня. Я пробежал к телеге с пушкарями, пушка уже была заряжена, а запальная кочерга лежала на стойке в небольшом костерке. Все свободные воины работали лопатами. Колеса повозок были уже почти на половину закопаны в землю, и только тогда с двух сторон большого кургана появилась сплошная стена всадников, их визг и улюлюкание наполнил воздух.