Логово Белого червя
Шрифт:
Адам был удовлетворен этими объяснениями и предложил перейти к делу:
— Я слушаю вас, сэр.
— Твой дядя действительно очень стар. Я-то это хорошо знаю — мы росли вместе. Но для того, кто всегда вел спокойную и мирную жизнь, почти лишенную событий из внешнего мира, грядущее может стать серьезным потрясением. Старики вообще консервативны и с трудом воспринимают что-то новое. Так что же говорить о вещах сверхъестественных, лежащих за гранью обыденности?! С ними вместе приходят такие заботы и тревоги, что человеку мирному и безобидному их трудно перенести. Твой дядя все еще обладает железным здоровьем, и к тому же он оптимист. Если ничто вокруг не будет нарушать его покоя, он вполне может дотянуть и до ста лет. И поэтому из любви к нему мы оба просто обязаны оградить его, насколько можно, от любых волнений. Думаю, ты согласишься, что нам нужно приложить к этому все усилия. Ну, хорошо, мальчик мой, по глазам я вижу, что ты со мной согласен,
— Возмущена — это еще слабо сказано.
— А теперь постарайся как можно подробнее описать взгляд Касуолла, то, как вела себя Лилла и как на все это реагировала Мими. И не забудь про этого африканского слугу — Уулангу.
Постараюсь, сэр. Взгляд мистера Касуолла был тяжелым и неподвижным. Но не таким, как если б он находился в трансе. Он так сильно сдвинул брови, словно прилагал огромные усилия проникнуть взором в области, обычным глазам недоступные. Его лицо и так-то мало к себе располагает, но в этот момент черты его обострились, и в нем появилось нечто поистине дьявольское. Он так перепугал Лиллу, что бедняжку начала бить дрожь и она так побледнела в одночасье, что я испугался, что она близка к обмороку. Однако она овладела собой и даже нашла силы не опустить глаз. Но ее ответный взгляд был робким и как бы молил о снисхождении. Мими рванулась к ней и поддержала ее под локоть. Это ободрило ее: в одно мгновение взгляд ее стал прежним — спокойным и доброжелательным, а на щеки вернулся румянец.
— А он?
Он буквально впился в нее глазами. Чем слабее она становилась, тем сильнее казался он. Словно он высасывал из нее жизненную силу. Внезапно она резко повернулась, словно хотела убежать, но тут силы окончательно ее оставили, и она упала без чувств. Мими, бросившаяся на колени рядом с ней, случайно заслонила от меня ее лицо, оставив меня в неведении, насколько серьезен обморок ее сестры, а тут еще этот негр черной тенью скользнул между нами — в эту секунду, как никогда, похожий на дьявола из преисподней! Я и так обладаю не самым сдержанным характером, но при взгляде на эту мерзкую тварь у кого угодно вскипела бы кровь! Увидев мое лицо, он сразу сообразил, чего от меня ждать, и предпочел скрыться: через мгновение его словно ветром сдуло. И я понял, что у меня появился враг.
— Что ж: нас трое против них двоих, — резюмировал сэр Натаниэль.
— Затем Касуолл, так же беззвучно, как его слуга выскользнул из дома, и лишь тогда Лилла пришла в себя.
— Так, — с трудом сдерживая волнение, продолжил сэр Натаниэль, — что еще ты можешь сказать о негре? Мы должны учитывать любую мелочь. Боюсь, что он может оказаться очень опасным противником.
— Да, сэр. Я слышал о нем кое-что — это, конечно, только сплетни, но и они могут дать пищу для размышлений. Вы же видели моего личного секретаря — Девенпорта, который является моим доверенным и правой рукой во всех делах. Этот человек действительно заслуживает полного доверия и предан мне беззаветно. Так вот, я попросил его остаться на борту «ВестАфрикан» и разузнать о мистере Касуолле все, что только возможно. И ему это неплохо удалось. Он познакомился с одним из стюардов, уже не первый год ходившим в Южную Африку. За время рейса он успел хорошо изучить Уулангу. Сам стюард довольно неплохо относится к неграм и потому пользуется их доверием. По ИХ разговорам он понял, что Ууланга — довольно известная фигура среди аборигенов Африканского западного побережья, так как обладает двумя (по их мнению) достоинствами: его все боятся, и он сорит деньгами направо и налево. Чьими — это уже второй вопрос, но на данный момент это не так важно. Короче, негры восхваляют его на все лады, а то, что его достоинства с нашей точки зрения по меньшей мере греховны, это уж пусть остается на их совести. Вкратце его история состоит в следующем: первое время он был охотником на ведьм — профессия довольно типичная для этих дикарей. Затем он поднялся на несколько ступенек по иерархической лестнице, занимаясь шантажом, и венцом его поистине дьявольской карьеры стало принятие сана одного из верховных жрецов вуду — одного из самых жестоких и безбожных из известных нам культов. Девенпорт рассказал мне пару историй из его жизни. Они были настолько отвратительны, что повергли меня в ужас бессмысленной жестокостью и кровожадностью Ууланги. Уже одного того, что я услышал, хватило бы для жгучего желания отправить этого мерзавца туда, где ему и место, — прямиком в преисподнюю. И если вы хоть попытаетесь измерить всю глубину его падения, то уверяю вас, сэр, это напрасная трата времени — не стоит и пытаться. Он и ему подобные стоят на низшем уровне духовного развития; он хуже варвара, хуже просто язычника. Он по-своему умен, а для негра даже очень, и поэтому еще опаснее. Стюард рассказал, что Ууланга собирает своеобразную коллекцию. И кое-кто из команды даже ее видел. Знали бы вы, сэр, что он коллекционирует! Все, что служит злу у зверей, птиц и даже рыб: например, птичьи клювы, созданные, чтобы рвать на куски, терзать плоть и долбить кость. Рыб он собирает только хищных. Уже одна эта коллекция есть веское доказательство его жестокосердия. Да достаточно уже просто взглянуть ему в лицо, чтобы самому храброму человеку стало не по себе. Поэтому неудивительно, что один вид этого дьявола поверг бедное дитя в обморок.
Решив, что больше пока обсуждать нечего, друзья разошлись каждый по своим делам.
На следующее утро Адам по привычке встал с рассветом и решил прогуляться на Обрыв. Проходя через «Рощу Дианы», он заметил в одной из аллей змей, убитых ночью его мангустом. Прямые, как палки, они лежали одной длинной линией, словно кто-то специально разложил их. Их тела с зияющими ранами и полуободранной кожей покрывал сплошной слой копошащихся муравьев и других насекомых. То было настолько отвратительное зрелище, что Адам отвел глаза и ускорил шаг.
Казалось, ноги сами привели молодого человека ко входу на угодья фермы «Мерси»; он уже собирался направиться к усадьбе, как вдруг заметил осторожно двигавшегося в тени деревьев негра. Через его руку безвольно свисали, словно грязные тряпки, только что увиденные Адамом останки змей.
Во дворе фермы работали несколько крестьян, но Мими среди них не оказалось. Адам побродил какое-то время у ограды, надеясь, что она все же выйдет, но потом, потеряв надежду, медленно направился домой.
Однако его ждала еще одна встреча — на сей раз с леди Арабеллой. Однако прекрасная дама была чем-то настолько разгневана, что пролетела мимо молодого человека, даже не заметив его, несмотря на приветственный поклон.
Вернувшись в «Лессер-хилл», Адам первым делом направился в сарай, где хранился ящик с мангустом. Он решил продолжить начатую накануне охоту на змей возле древней могилы. На сей раз змей оказалось еще больше: за полчаса зверек убил целых шесть. Затем, подождав немного и убедившись, что новые змеи пока не выползают, Адам счел, что для одного дня и это неплохо, и решил вернуться домой. Мангуст к тому времени уже настолько привык к своему хозяину, что Адам посадил его на плечо. Почти сразу же он увидел идущую ему навстречу даму, в которой тут же узнал леди Арабеллу.
Едва они поравнялись, как мангуст, до этого момента ласковый и добродушный, словно котенок, внезапно пришел в ярость, распушил шерсть, и, прежде чем Адам, ошарашенный странным поведением своего любимца, успел что-либо сделать, зверек соскочил с его плеча и бросился вдогонку за прошедшей мимо леди.
— Берегитесь — крикнул Адам. — Он может вас покусать!
Леди Арабелла с надменным видом лишь слегка ускорила шаг, и тут мангуст яростно бросился на нее. Сэлтон рванулся к ней на помощь, сжимая трость — единственное оружие, каким располагал. Но не успел он добежать, как леди выхватила револьвер и выстрелила в зверька. Первый же выстрел уложил его наповал, но она продолжала палить в маленькое тельце в упор, пока не израсходовала все патроны. Теперь от прежней холодности и надменности не осталось и следа: лицо леди искажала гримаса слепой ярости и жажда убийства. Адам, не зная как поступить, ограничился тем, что приподнял шляпу, то ли извиняясь, то ли прощаясь, и поспешно зашагал к «Лессер-хилл».
Глава VIII
За завтраком сэр Натаниэль заметил, что Адам чем-то расстроен, однако не стал его ни о чем расспрашивать. То, что «молчание — золото», старикам известно куда лучше, чем молодежи. Поэтому после трапезы он последовал за Адамом в кабинет, где тот поведал о том, что случилось утром. По мере рассказа де Салис мрачнел все сильнее, и, когда молодой человек договорил, старый дипломат несколько минут обдумывал услышанное и лишь затем сказал:
— Ужасно. Я еще не все до конца понял, но уже могу сказать: это намного страшнее даже того, к чему я готовился.
— Отчего, сэр? — удивился Адам. — Неужели смерть обычного мангуста тоже имеет ко всему этому отношение?
Его собеседник не ответил. Снова наступила тишина. Сэр Натаниэль пускал к потолку клубы дыма и что-то сосредоточенно обдумывал. Наконец он нарушил молчание:
— До этого события я приблизительно представлял себе, с чем мы столкнулись, но теперь… Мне кажется, что за всем этим стоит нечто невообразимо жуткое. Нечто, что может повлиять на нашу судьбу. Нечто, от чего зависит вопрос жизни или смерти любого из нас.