Логово снов
Шрифт:
– Да ты просто «Вестерн Юнион» для привидений! – пошутил Генри.
Лин досадливо пожала плечами. Она была не в настроении ничего ему объяснять, тем более о себе. Впервые за весь этот день ей наконец-то удалось на что-то отвлечься, перестать думать о Джордже.
– Ты беспокоишься из-за этой сонной болезни, когда ходишь по снам?
Генри удивленно приподнял бровь.
– А ты? То есть я хочу сказать: тебя бы это остановило?
Лин покачала головой.
– Я не про то. Думаешь, мы бы поняли, если бы попали в сон к больному человеку?
Генри
– Я плыву вон туда, – сказал он Генри с улыбкой. – Но, боюсь, тебе со мной нельзя…
– Думаю, мы бы знали, – коротко заверил он Лин.
– Так как ты потерял этого своего друга – Луи?
Генри помрачнел.
– Мой отец не одобрил нашей… дружбы. Он думал, что Луи плохо на меня влияет.
– А он плохо на тебя влиял?
– Нет, никогда, – твердо сказал Генри.
Интересно, насколько стоит с ней откровенничать?
– А что бы ты стала делать, если бы родители запретили тебе видеться с самым твоим дорогим другом?
– А какой у меня был бы выбор? – вздохнула Лин. – Они же мои родители. Я им всем обязана.
– Ты вовсе не всем им обязана, – чуть-чуть запальчиво начал Генри.
– Нет, всем. Они мои родители, – отрезала Лин, словно закрывая тему. – К тому же вопрос чисто умозрительный. У меня нет самого дорогого друга.
– Что, ни одного?
Самым дорогим у нее был, наверное, Джордж… но они уже некоторое время как начали расходиться.
– Не всем вообще-то нужны друзья.
– Нет, друзья нужны всем.
– Мне нет, – сказала Лин.
– Это самая о-че-лют-но печальная вещь, что я слышал в жизни. И как джентльмен я настаиваю, чтобы на этой неделе ты как-нибудь пообедала со мной и моими друзьями. Устроим вечеринку.
Лин очень живо представила физиономии Генри и его модных приятелей при виде нее, ковыляющей к ним на своих костылях. Вот у них открываются рты, вот они побыстрее натягивают сочувственные улыбки, под которыми тут же начинает скапливаться досада. Никогда этому не бывать!
– О-че-лют-но – это не настоящее слово!
– Совершенно о-че-лют-но настоящее! Оно даже в словаре есть – как раз после воз-мо-лют-но!
– Ты просто хочешь меня позлить.
– Со-вер-тель-но нет! – Улыбка у Генри была сама невинность.
– Ты лучше слушай скрипку твоего приятеля, – рявкнула Лин и пошла вперед.
Во время первой своей встречи с мертвыми она брела во сне по дождливой улице среди каких-то людей, выглядевших просто как размытые кляксы на фоне серого дня. Она увидела красивые двери, расписанные грозными ликами богов, отгоняющими злых
– Дочка, – сказала бабуля, – скажи, чтобы сломали мой любимый гребень, тот, который из слоновой кости, и похоронили меня с половинкой. Он в расписном шкафу, второй ящик сверху, в тайнике сзади, за фальшивой перегородкой.
На следующий день родители получили телеграмму, что бабушка Хуэй-Ин умерла, и как раз в ту ночь, когда Лин ее видела.
– Он в расписном шкафу, второй ящик сверху, в тайнике сзади, за фальшивой перегородкой, – бездумно повторила Лин бабушкины слова.
Потом, позже, папа взял ее с собой на ферму на Лонг-Айленде. Они работали рядышком, под жарким солнцем, собирая бобы. Папа был тихий человек, мысли свои в основном хранивший про себя, – в чем-то они были похожи.
– Лин, – сказал он, отрываясь от сигареты (она в это время ела персик, наслаждаясь сладостью сока на языке), – откуда ты узнала про бабушкин гребень?
Лин боялась сказать ему правду – вдруг она навлекла на дом какое-нибудь несчастье? До Лин у них с мамой уже был ребенок – драгоценный сын, но он умер при рождении: пуповина обвилась вокруг шеи. Два года спустя родилась Лин, и после нее детей больше не было – конечно, родители сдували с нее пылинки. Она была для них всем и очень живо ощущала это бремя – воплощать родительские мечты и надежды, нести всю эту любовь и ответственность на своих плечах в одиночку.
– Что бы это ни было, ты можешь все мне рассказать, – пообещал папа.
Ну, Лин ему все и рассказала. Он слушал молча и скурил за это время сигарету до самых губ.
– Ты думаешь, что я проклята, Баба? – спросила Лин, договорив. – Я сделала что-то не так?
Улыбка у него была очень нежной.
– Тебе достался дар, милая. Связь между старым и новым, между живыми и мертвыми. Но, как и любой другой дар, принимать его надо со смирением, Лин.
Она поняла, что он хотел сказать: не навлекай на себя несчастье гордыней, девочка. Снаружи Лин вела себя очень смиренно, но внутри тайно наслаждалась, что может ходить по снам и говорить с мертвыми. От этого она чувствовала себя особенной, сильной – почти непобедимой.
За неделю до того как заболеть, Лин отправилась на лонг-айлендский пикник, организованный Китайской Благотворительной Ассоциацией для учеников китайской школы. Стоял один их тех теплых октябрьских дней, когда лето шлет прощальный поцелуй осени. Лин с подружками сняли чулки и залезли в ледяную Атлантику, ежась от восторга, зарываясь в прохладный жирный ил пальцами ног, которым теперь не увидеть солнца до самого июня. Такой изумительный тогда вышел день.
Вечером умер их сосед, старый мистер Сюй, и Лин увидела его во сне: бледный и золотой, он сидел за своим любимым столиком в их семейном ресторане.