Логово «вепря»
Шрифт:
Урусча наверняка не спали — где-то в кромешной тьме на другой стороне ущелья, на скалистой вершине горы притаился их пост. Сколько раз по нему била из-за гор артиллерия, стараясь разнести, размолотить в щебень, но после обстрела, словно по волшебству, с вершины горы опять взлетали ракеты и строчили пулеметы. Капыры оказались упорными и стойкими, они не уходили и не давали себя застать врасплох. Но если их нельзя убить, то, наверное, можно обмануть: ведь удалось же это дивана? Так отчего не должно удастся и Гафуру и его людям? Сейчас будет каменный выступ, похожий на человеческий нос, а это означало, что пройдена первая треть нелегкого пути…
Пулеметная очередь
Однако внутри что-то подсказывало: нет, это далеко не случайность! Они оказались в огневой западне и выбраться без потерь из смертельного мешка, затянутого трассирующими очередями пулеметов урусчи, не удастся. И от страха сердце сжимало такой тоской, что впору во весь голос завыть, как дикий зверь, угодивший в капкан. Но что в том толку?
Приказывать залечь не понадобилось — боевики и незнакомцы в камуфляже, не дожидаясь новых очередей, всем телом вжались в камень. Ответить урусчи из автоматов было бы несусветной глупостью: все равно не достать, а если и достанешь, так не попасть. Хадыр передернул затвор пулемета, но Гафур остановил его:
— Погоди! Не стоит им давать ориентир.
— Какой ориентир? — зло бросил один из незнакомцев в камуфляже. — Они наверняка видят нас в приборы. Ты завел нас сюда и предал капырам!
— Помолчи! — презрительно бросил Гафур, не желая затевать ненужную свару. Опасность на некоторых действует так, что они теряют всякую способность нормально соображать. Но тем не менее слова о предательстве упали на благодатную почву и крепко засели у него в голове.
— Если бы я предал, — продолжил он, — зачем мне тогда идти с вами?
И тут над ними выбила щебень из горы еще одна длинная очередь. Второй незнакомец грубо выругался и спросил:
— Что ты намереваешься предпринять?
— Попробуем двигаться ползком, — ответил Гафур. — Может быть, выберемся из зоны обстрела?
— Вряд ли… Они могут прижать нас и держать до утра, а на рассвете вызовут вертолет и снимут тепленькими.
— Не вызовут, — шмыгнул носом Хадыр. — Вертолеты тут не летают. Его собьют!
— Дурак! — разозлился первый незнакомец. — Кто его собьет, ты, что ли?
— Хватит! — зло крикнул Гафур и первым пополз вперед. Каждую секунду он ожидал новой очереди, но пока было на удивление тихо.
«Вдруг обойдется?» — мелькнула мысль и тут же ушла, поскольку впереди, загораживая дорогу к спасению, ударила трассирующая очередь. Урусчи как бы говорили боевикам: сидите тихо, как мыши в ловушке, и не дергайтесь!
Гафур перевернулся на спину и неожиданно подумал, что в эту ловушку их мог заманить дивана — ведь именно юродивый рассказал про карниз и даже точно угадал время вывода группы. Тем более, он потом исчез из кишлака. Но, кто знает, вдруг это совсем не он, а просто сыграло роль стечение обстоятельств, их несчастливая судьба или довлевшее над кем-то из незнакомцев проклятие — всякий, кто свяжется с таким человеком неминуемо угодит в смертельную западню. Кисмет! А с Книгой судеб смертному спорить не дано!
Вновь ударили по камням очереди: спереди и сзади, словно захлопывая невидимую коробочку. Уйти ползком тоже не удалось, и надежда на спасение стала призраком.
— У-у! Шайтан! — заорал Хадыр и застрочил из пулемета. В унисон затрещали автоматы боевиков, а с поста урусчи густо полетели разноцветные шмели трассеров, неумолимо стягиваясь к тому месту, где залегли нарушители границы.
Гафур понял: это начало конца! Теперь люди обезумели и никто не станет слушать его команд. Осталось лишь несколько мгновений: если еще и был шанс уцелеть, не открывая ответного огня, то теперь Хадыр навсегда перечеркнул его очередью по урусчи. Попал он или нет не имело никакого значения, поскольку здесь свои законы и на выстрел отвечают выстрелом. Боевики не захотели принять предложенные капырами правила игры, и за это должны умереть. Однако Гафур умирать не хотел!
Сжавшись в комок, проводник бросил вперед жилистое тело и оказался за небольшой грудой камней, осыпавшихся с каменного «носа» — услужливая память, обострившаяся в момент смертельной опасности, напомнила ему об этих камнях, способных хоть как-то защитить от пуль. Подтянув колени к животу и прикрыв голову автоматом, боевик старался стать как можно меньше, чтобы полностью поместиться в укрытии. И вовремя.
Урусчи не шутили. Они обрушили на карниз ливень свинца, и пулемет Хадыра быстро захлебнулся, словно ему забили кол в глотку, а следом замолкли автоматы. В наступившей тишине кто-то протяжно стонал, но Гафура это мало трогало — он не собирался оказывать раненому помощь. Это значило бы расстаться с собственной головой, а она всегда неизмеримо дороже, чем чужая. Надо благодарить Аллаха, он явил великую милость, и ни одна пуля не задела проводника: они только чиркали по камням да страшно стучали над головой.
Стоны раненого раздражали, однако Гафур старался не обращать на них внимания: подумаешь, постонет, да и перестанет — потеряет сознание или замерзнет и вскоре его душа полетит в рай. Лучше подумать, как спастись самому! Судя по всему, из всей группы уцелел он один, а нужно не только уцелеть и дотянуть до рассвета, но и выбраться из смертельной западни. Плен Гафура прельщал мало, и попадать в руки урусча ему не хотелось.
Конечно, сейчас для него первое дело просто набраться неистощимого терпения и затаиться на несколько часов. Пусть мерзнет спина, пусть в неудобной позе затекают руки и ноги, но это лучше, чем быть обнаруженным. Нетерпеливого караулит безжалостная смерть! Внимание наблюдающих за тропой урусчи не бесконечно: они тоже люди со всеми присущими им пороками и недостатками. Они тоже устают, хотят покурить или отлучиться по нужде, а самое главное, они должны убедиться — здесь не осталось живых! Тогда их внимание неизбежно притупится, а Гафуру только этого и нужно: в нескольких шагах впереди каменный монолит рассекала глубокая трещина — узкая снаружи, она расширялась внутри и шла почти до гребня горы. Забраться в нее, забиться поглубже, потом подняться выше, и, может быть, тогда Аллах дарует ему спасение.
С поста дали по карнизу еще несколько очередей, и стоны раненого прекратились. Гафур, не меняя позы, скорчившись в три погибели, лежал за каменной осыпью, всеми силами стараясь унять охватившую его дрожь — то ли от пронизывающего ветра и ночного холода, то ли от страха, что крупнокалиберные пули урусча разнесут кучку камней и тогда точно конец. Или, чтобы разом покончить с надоевшим делом, ударят из станкового гранатомета и рухнешь вниз вместе с куском тропы. Вернее, вниз полетит уже только твоя разорванная на части взрывчаткой оболочка. Хорошо, если душа воспарит, а если нет?