Локотство
Шрифт:
– ... эти имперцы не хотят, чтобы мы были свободными!
– вещал из разбитого окна знакомый голос.
– Они убили Хромого и Алию! Если мы не отомстим, то так и останемся рабами, а не свободными людьми! Что отличает вольного человека?! То! Что он волен делать то, что хочет! Кто-то из вас хочет вновь палок хозяев?! Или, может, давно не голодал?!
– На святое давит, сука, - прошептал я.
– Подведи к окну.
– Близко не подведу. Один вон...
– Мишка кивнул в сторону перевязанного Санита, - ... высунулся.
– Как
– рассматривал я часть толпы стоявшей на площади перед замком.
Оратора было не видно.
– Ночью навалились, - ответил Санит.
– в основном орузовские. Торик, наверное, не сразу увидел.
– Нашли, кого в ночь ставить, - картина произошедшего стала постепенно вырисовываться.
– В смысле, наверное?
– дошла до меня суть фразы.
– Не ставил его никто... Вырезали его, - ответил Санит.
– Когда дошли до...
– он, вдруг замялся, - ... твоего друга, получили отпор.
– Неймётся же им... Придурки... А твои где?
Санит потупился.
– Не такие уж придурки, - посадил меня на кровать Эль, давая какой-то горьковатый напиток. Всё грамотно сделали. В воровской час. Не этот Торик бы, сейчас и ты бы покоился, и я, напичканный болтами с ядом.
– Так, где твои?
– Вновь спросил я Санита.
– Три десятка здесь. Многие с Орузом.
– Может и не так, - возразил Толикам, выглядывая издали в окно.
– Нумон тоже там. Только мне слабо верится, что он против нас. Вернее всего, что делать не знают.
– Ну, пошли, - попытался я встать.
– Куда?
– Прижал меня Элидар обратно, начав водить рукой по груди.
– Сначала объясни своим, что я не причём.
– Да мы уже поняли, - пробурчал Санит.
– Тогда парней выпустите! Только оружие сразу не давайте. Вас же и перережут.
– Я вот сейчас не совсем понял...
– посмотрел я на Санита.
– Те, ввалившись, - ответил вместо Санита Эль, - заорали, что мы убили тебя. Твои, не разобравшись, сунулись к нам. Мы к тому времени были уже наготове. Пару десятков положили, прежде чем Санит бойню остановил. Только тут кто-то из толпы крикнул, что санитовские заодно с нами. Совместно откинули нападавших вниз. Потом разбираться стали. Только ребята настолько всё правильно разыграли, что я сам чуть не поверил в свою виновность. Во избежание дальнейшего кровопролития, пришлось моим сложить оружие....
– Эль! Ей хуже!
– раздался голос супруги Элидара из комнаты Алии.
– Извини друг...
– соскочил он.
– Ты кривобокий, - раздался голос одной из кухарок за окном, - страху то нам не нагоняй! Крови пустить, вы мужики, всегда горазды!
Надо не забыть, ей потом орден дать, за смелость. Оруз, ой как не любит когда упоминают его физический недостаток.
– ... Надо и тех послушать!
– продолжала баба.
– Да и коли, Хромой с супружницей мертвы, тела бы увидеть!
– А того, что он не выходит, не достаточно?!
–
– И ты толстая грымза, ведь заодно с ними! Вон бока на нашем горбу наела! Бей её!
Толпа словно вздохнула.
– Что там?
– Спросил я Толикама, когда после шума потасовки, наступила полная тишина.
– Нумон говорит, - вполне серьёзно ответил тот.
– Сначала чуть голову одному орузовскому не оторвал - заступился за Тарну, а теперь руками машет.
– Как бы его, как и Ритума...
– присел на корточки около стены Санит - к духам не направили...
– Кого ещё?
– спросил я.
– Многих. Я со счёта сбился. Не менее сотни.
– Ни хрена себе! Поднимай! Пошли.
– Там внизу только орузовские. Стреляют без разговора.
– Этих я осажу, только живыми не обещаю, - вышел из комнаты Алии Элидар.
– Всё хорошо, - видя вопрос в моих глазах, ответил он.
– Ей сейчас силы нужны. Подливаю.
– Живыми не надо, - вздохнул я - тошнота снова накатила.
– На улицу первым не выходи. Может, и правда, если я покажусь...
– договорить я не мог - дыхание сбивалось.
– Пошли, пока там...
– приподнял я руку в сторону окна, - ещё крови не налили.
А за окном снова начал нарастать гомон толпы, подначиваемой Орузом. В этот раз против Нумона.
– Бедовый, не трож калеченого, - раздался вдруг чей-то крик, после которого народ слегка затих.
– Ты объясни-ка лучше народу, для чего столь таких же, как и мы, бедолаг поклал? Да и сейчас на бабу да калеку тыркаешься. Ты... то кричишь, что медальонные Хромого кровью сполоснули, то бабу за желудок попрекаешь. С кем она заодно? С медальонными?
Чем дальше говорил голос, тем тише становилось за окном.
– Кто это?
– спросил я Санита.
– Варёный. Наказанный. С яровскими прибыл. У него человек двадцать.
– В смысле? Прошлое не учит? Снова стая наказанных?
– Нормальный мужик, - заступился неожиданно Жук.
– Люди его уважают. Они не крадут. Наоборот пресекают. Говорят, что нельзя раз все вместе живём. На охоту ходят. Больше всех, между прочим, приносят.
– Сдаётся мне, - продолжал в это время голос на улице, - что разобраться надо. Права баба-то. Ей, конечно, голоса никто не давал... но, права. Как бы не вышло, что крови то сейчас испили, не за свободу, а за твои пожелалки.
– Ты о чём сейчас?!
– крикнул Оруз.
– Недоверяешь?
– А я с тобой в одной цепи ноги не обдирал, чтобы доверять. Убили, говоришь, Хромого... только мои люди говорят, что видели его только что в окнах. На его место метишь? Так не получится. Хромой в уважении. Что знатным себя кличет, нехорошо, конечно. Только его право. Его сила. Своих он не бросает. Клинок без причины не вынимает. Ни медальонных, ни гнутых не боится - магов вон собра...
Во дворе повисла тишина. Потом разом начал подниматься недовольный ропот, перерастающий в истошные крики.