Локотство
Шрифт:
– Изменил своё мнение.
– Вижу, - кивнул я на бахрому кружевного костюма, выбивающуюся из-под тяжёлого утеплённого плаща.
– Тебе идёт. Я о ней переговорить, - улыбнулся я наблюдающей за нами девушке.
– Уговаривать отпустить будешь?
– В голосе Варёного появилась стальная нотка, позволяющая определить его отношение к такого рода разговорам.
– Нет. Ты вправе. Предостеречь хочу. Ты бы с Элидаром переговорил по поводу неё. Он тебе больше чем я расскажет. Не хочется увидеть тебя безвольным.
–
– Варёный некоторое время ехал молча.
– Что я видел в этой жизни? Кандалы да подворотни. Падших девок, да кровь. Бедовая судьба, бедовая жизнь. И тут вдруг такая удача! Я не о ней, - проследив за моим взглядом, уточнил наказанный.
– О тебе. О локотстве. Я ведь поначалу усмехался над тобой. Не напоказ, конечно, а внутри. Локот! Обирающий селян. А ведь... Чем мы отличаемся от них. Императоров, локотов, грандзонов... Да ничем! Они также берут силой, что им надо. Только называют это налогами, а не грабежом.
– Долго же до тебя доходило. Ты решил стать знатным?
– Да. Отчего нет?
– Антураж тут не главное. Мог бы взять себе обычную рабыню.
– Ты плохо разглядел меня?
– провёл он по ожогу на лице.
– Какая девка пойдёт со мной добром? Только за деньги. Ну, или если обезображенная...
– Ну, не знаю... я вон тоже кривоногий... был. А эта, добром?
– Нет. Но я это знаю. Тут никакого обмана. Там в Ханыроке, в доме того знатного откуда она... Девчушка была. Такая... тёплая. Не в том смысле, - поспешно поправился он.
– Хорошая. Красивая. Говорю ей, поехали со мной. Она кивает. А сама отворачивается. Все бабы одинаковые. Пусть лучше эта будет.
– Обидно потерять такого воина. Ты теперь дальше чем на луну от неё отъехать не сможешь. Сам думай. Не маленький, - слегка пришпорил я своего жеребца.
– Смотри в того купца не превратись. Будешь потом из-за юбки слюни пускать. И это!...
– отъехав на десяток метров, развернул я лошадь.
– Если отпустишь, поговорю с Алиёй. Насчёт твоего лица.
Спиной долго ещё ощущал взгляд остановившегося Варёного.
– Не думал, что у тебя получится, - нагнал меня минут через двадцать Санит.
– Что получится?
– Варёного переубедить.
– Отпустил?
– Думаю да. Взял десяток своих, снял с куклы все украшения, закинул её на своего жеребца и поехал в сторону, где стражников оставили.
– Значит, есть голова на плечах.
– Мне кажется тут не в голове дело. Он прислушивается к твоему мнению.
– Сомневаюсь. Он сам кого хочешь, переубедить может.
– Зря сомневаешься.
– Две тысячи триста!
– лихо осадив рядом с нами лошадь, крикнул Ильнас.
– Может человек на пятьдесят ошибся. Там в крытых повозках непонятно сколько.
– Чего не заглянул?
– Заглянул в
– Только голые задницы неудобно считать. Как бы они там оси у телег не попереломали!
– Лошадей?
– Почти тысяча. Тяжёлых не считал.
– Что, лошади тоже в крытых развлекаются?
– Не, - засмеялся Ильнас.
– Сбился. Сложно и тех и других считать.
– Женщин?
– Восемьсот. Ну и сколько-то в крытых. Детей до тринадцати зим - тридцать два.
Дети перепали нам из освобождённого торба. Бросить их в Ханыроке не решились. Печальным было то, что большая часть из них была без родителей.
– Санит, дай империал, - неожиданно попросил Ильнас.
– Я бы у Элидара попросил. Но, он не даст.
– Зачем?
– удивился Санит.
– Там с бордельными такая рыженькая есть... Мужики говорят, можно без денег взять. Только не удобно как-то. Она и так словно воробей запуганная. Я вроде подъехал, а она как шарахнется от меня!
– Эта такая в синем платье?
– спросил я.
– Ага.
– Она не из бордельных.
– Как нет то?
– возразил Ильнас.
– Вольных, кроме бордельных, не брали. А печати у неё нет.
– Она сама попросилась с нами. Зачем, не знаю. Благородная. Лара... Сиания, если не ошибаюсь. Съезди, познакомься. Нам потом расскажешь, почему она с нами поехала.
– Не-е. Дай империал. Я с другой тогда.
Санит вынув из-за пояса монету, подкинул парню:
– Империал не дам. Корень сотрёшь. Элидару не говори. А то он мне оторвёт.
– Спасибо!
– развернул лошадь Ильнас.
– Ты бы съездил, навёл порядок в борделе.
– Кто его организовал, тот пусть и наводит.
– Знаешь же, что Варёный уехал. Они ведь сейчас покалечат девок.
– Тарам!
– окликнул он одного из воинов.
– Съезди к крытым. Скажи, что кто через силу будет девок брать, пойдёт в первом ряду в следующей битве с орками. Постарайся, чтобы бордельные слышали.
Ещё некоторое время ехали молча.
– Что за лара?
– спросил Санит.
– Говорю же, не знаю. Сама напросилась. Поговорил бы. Тебе проще будет.
– Это почему?
– Ты знатный, она знатная.
– Я не знатный.
– Да, ладно...
Санит ехал ещё некоторое время рядом, потом, молча, развернул своего жеребца назад.
– Чего хмурый?
– присел рядом Эль, на вечернем привале.
– Вроде твоя святость, пардон, свечение, спало. Но окружающих гнобишь. Вновь, вон, все разбежались. Тянешь, словно пылесос. Король должен быть приветлив...
Я реально ощущал себя значительно лучше. Похоже, дело не в Алие, а в моих "тараканах" - накручивая самого себя, себе же и хуже делаю...
– Так...
– не отреагировал я на шутку, - дерьмом во рту отдаёт.