Ломать – не строить, душа не болит!
Шрифт:
– Нет,– принцессе на глаза навернулись слёзы, она отрицательно покачала головой,– не надо.
– Руки положи на рукоять! – приказал он. От громкого голоса девушка задрожала, но тут же исполнила его волю, – а теперь надави и все твои беды закончатся.
Дориан заставлял себя улыбаться, хоть и боялся до судорог. Нет совсем не смерти. Он хотел понять сумеет ли она устоять от соблазна, сможет ли он держать ее рядом, не сомневаясь, что девушка не нанесет удар в спину.
Эсми закрыла глаза. Ей было страшно. Она боялась этого мужчину, ненавидела весь его народ, за смерть отца за много смертей, за то, что он может с ней сделать, за его угрозу. Принцесса всем сердцем желала ему смерти, но как только дошло до дела – поняла, что не сможет.
Она не видела его на поле боя, хоть и понимала, что этот воин просто не мог не быть там. Он не лишил девственности, не ударил после того, как она погнула подсвечник его голову. И сейчас человек вина, которого не была доказана, предлагал Эсмине казнить его. Вот так просто без суда и обвинений. Вмиг оборвать чужую жизнь…
– Не буду. – Уверенно сказала она, убрав руки и глядя мужчине в глаза.
Император едва сумел сдержать вздох облегчения. Возможно, его мать права и именно этой женщине он подарит сына, но позже. Он отложил клинок и, схватив её за руку, резко притянул, усадив к себе на руки.
– А теперь, принцесса Эсмина,– он почувствовал, как девушка вздрогнула, и понял, что попал в цель, – послушай меня. Отныне ты моя женщина и к тебе никто не посмеет прикоснуться без моего согласия. Этот закон у нас, как ты говоришь варваров, неоспорим. Я даю тебе право ходить, где захочешь, но, -он взял ее за запястье и надел на большой палец массивный перстень с мордой медведя на печатке,– никогда не снимай это кольцо. Так другие будут знать, что к тебе нельзя прикасаться. Снимешь его, и сам ваш Лесной Бог не защитит тебя. Запомнила?
Девушка робко кивнула, не смея сказать и полслова.
– Дальше, – продолжил он,– не наглей, но если тебе что-то понадобится, можешь просить у меня или у нескольких слуг, которых я покажу тебе немного позже. Одежда украшения, прочие женские радости… Тебе виднее. Мы пробудем в этом городе ещё неделю. С наступлением темноты, ты обязана быть в этой комнате. На завтрак, обед и ужин тебя будут приводить ко мне. Если ты посмеешь хоть в чём-то возразить мне при посторонних, будешь наказана. При мне же можешь говорить, что угодно. Я не буду пока ты не обвыкнешься тебя… ну, ты понимаешь о чем я, но придётся развлекать меня, как сегодня. Большего я от тебя не прошу. Разве что за пределами комнаты будешь называть меня господином. Всё понятно?
– Да, господин! – император поморщился. Он даже подумать не мог, сколько яда можно вложить в это слово.
– А теперь спать!
Одним движением Дориан ловко уложил девушку в кровать, улегся рядом, укрыв одеялом, прижал её к себе. Воин оскалился, снова почувствовав страх, как она напряглась и задрожала.
5
Эсмина ещё долго не могла уснуть. Она пыталась понять, почему этот дикарь, этот грубый мужлан не изнасиловал ее, как предсказывал отец, ведя дочь на войну. Почему ей сейчас так тепло и приятно прижиматься к нему, если «господин» был так противен? Девушка попыталась выпутаться, отодвинуться, но он открыл глаза и тихо сказал:
– Не смей, мышка!
– Мне так неудобно, – призналась девушка, хоть сама и понимала что врёт.
Дориан не хотел отпускать её. Ему нравилось касаться нежной кожи, нравилась её дрожь, но всё же он разжал руки и перевернулся на другой бок.
– Спи, – скорее попросил, чем приказал, император.
Эсмина проснулась от громкого стука в дверь. Хозяина в комнате не было. Девушка завернулась в одеяло и пошла открывать.
У входа стоял мужчина лет 40 на вид. В сером плаще, перекинутом через плечо. Принцесса знала о Дшаре немного, но то, что серый – цвет слуг, ей было известно.
– Что случилось? – спросила девушка, проверяя присутствие кольца на пальце. Перстень оказался другим, меньшим на вес и подходящий ей по размеру, но медвежья морда на печатке всё же вполне ощущалось.
– Одевайтесь, император ждёт вас на завтрак, – сообщил слуга, протягивая ей её же собственное любимое голубое платье,– быстрее!
Эсми закрыла дверь и, быстро одевшись, вышла из комнаты.
– Нет, так не пойдёт,– сказал слуга, – Вы же не хотите опозорить своего хозяина?
– Нет. А что не так? – Смутилась девушка.
Мужчина жестом пригласил принцессу снова войти в комнату.
– Сядьте, – он подошел к одному из принесенных сюда сундуков и покопавшись в нём достал золотую заколку с лилией, украшенную отборными сапфирами, голубую каплю из лазурита на тонкой цепочке и широкий браслет.
– Наденьте, – сказал он, а сам быстро причесал её волосы, ловко собрав в аккуратную прическу,– Было бы очень неплохо, если бы вы не рассказали господину, что я касался вашей головы. У нас это не принято.
– Не скажу, спасибо, – смутилась девушка.
– Идёмте, – и мужчина направился вперёд.
Семеня за ним босой по холодному мраморному полу, девушка кляла себя за то, что так плохо знает Дшарские законы. Она боялась сделать что-то не так. Тем более поняв, что принадлежит самому императору.
Дориан привычно поднялся с рассветом. Девушка ещё спала, поэтому он укрыл ее теплее и подбросил несколько поленьев на еще не погасшие угли в камине. Его ждали императорские обязанности. Мужчина вышел из комнаты и накинул алый плащ, поданный слугой. Потом выслушал доклад о боевых потерях, количестве раненных, пленных, бежавших. Только вот перед глазами стояло испуганное личико Лесной принцессы.
Мужчине пришлось постараться, чтобы сдерживать улыбку, так рвущуюся на уста при воспоминании об этой девушке.
Император приказал допросить пленных девушек и найти комнату принцессы, забрать оттуда все вещи и перенести в выбранный им для временного пребывания дом. А ещё заменить неподходящее ей кольцо – знак ее неприкосновенности. Он рассчитывал пробыть здесь неделю. Подавить все возможные мятежи, чтобы пойти на следующее государство.
За завтраком как раз собрались самые почтенные лорды и советники. Принятия каких-либо решений не предвиделось и некоторые были со своими женщинами. Дориан ждал, ему не терпелось показать им свою, чтоб все знали, кому она принадлежит, чтоб восхищались ей и уважали. А ещё мужчина хотел сделать своей женщине подарок, и никак не мог придумать какой.