Ломота
Шрифт:
Мразь... почему её так трясёт?!
Когда дома делаю для неё чай, замечаю, что мои руки также слегка подрагивают. В глотке пересохло.
Подхожу к ванной комнате и прислушиваюсь к звукам бьющей из душа воды. Хочется зайти и проверить всё ли в порядке, но моя рука так и повисает в воздухе, не коснувшись металлической рукояти.
Кажется, что я даже протрезвел. Как только увидел ей, несущуюся через двор, алкоголь летучей дымкой вынесло из организма. Я забыл о том, что прилично выпил, когда садился за руль. Каким образом мы добрались до
Я сел на пол возле двери в ванную и ждал, когда там затихнет вода. Ждал, когда она выйдет. И чувствовал тупую и ноющую боль где-то в области грудной клетки. Меня убивало её молчание.
— Ты здесь? — прошелестела чуть хриплым голосом, когда вышла и увидела меня, сидящего на полу.
— Я сделал тебе чай, — поднимаюсь и чувствую запах своего геля для душа. Моя девочка, — нам чай, — поясняю.
— Спасибо, — смотрит на меня снизу вверх и уголок её губ едва заметно вздрагивает.
Я провожаю её спину, удаляющуюся в направлении кухни, и тяжело вздыхаю. Тяжесть внутри меня лишь усиливается. И я подозреваю, что она не исчезнет до тех пор, пока я не узнаю, что произошло между Диной и её мужем этим вечером. Что стало причиной того, что она выскочила из дома посреди ночи лишь в пижаме и кардигане. В домашних тапочках.
Она пьёт чай, старательно уводя свой взгляд в сторону.
— Дина? — наконец, решаюсь на разговор. Ловлю её взгляд. Слегка рассеянный, — что произошло? Скажи мне. Пожалуйста?
— Это не касается тебя, Марат, — отвечает слишком быстро.
— Я уверен, что это касается именно меня. Дин? Не молчи. Я должен знать.
Злюсь. Не могу с собой ничего поделать. И на неё, и на мужа-мудака, и на себя. На себя ещё больше.
Я знал, что стану источником её бед. Знал и осознанно шёл на это, не в состоянии остановиться. Но... что сделал этот урод, раз Дина оказалась на улице?
Это он должен был там оказаться! Мразь...
— Что ты должен знать, Марат? — её глаза вновь наполняются влагой, и мне с трудом удаётся сдержать себя. Я бы так хотел прижать её к себе. Успокоить. Сказать, что не отдам её больше. Не верну. Забираю себе.
— Что он сделал, Дин? Он сделал тебе больно? Только скажи!
— Замолчи! — перебивает меня, почти шипя, — замолчи, Марат! Ты уже сделал всё, что мог. Мы сделали... ты разрушил мою жизнь. Ты сломал всё, что я строила. Всё, за что держалась.
А за что она держалась? За придурка, который её не ценит? За иллюзию семьи? Какая нахер семья?! Было бы смешно, если бы не было так печально.
— Дин, — сдвигаю свою чашку в центр стола. Хочу встать и обойти столешницу, чтобы быть ближе. Чтобы обхватить хрупкие плечи и притянуть её к себе. Но я не могу. Она похожа на раненого зверька. Она оттолкнёт. И если раньше её сопротивления меня не особо пугали, то сейчас я действительно боялся к ней прикоснуться. Словно она могла рассыпаться на мелкие песчинки от одного моего прикосновения.
— Он не тот, за
Она ничего не отвечает. Только тихо всхлипывает, и отворачивается к окну. Гнетущая тишина вспарывает мне брюхо. Выворачивает наизнанку. Отвратительное чувство.
— Я хочу лечь спать. Можно? — не глядя на меня. Поправляет на плечах мой халат и, взяв свою чашку, поднимается из-за стола. Относит посуду в раковину и тут же споласкивает.
— Да, — делаю то же самое, — идём. Можешь не беспокоиться. Я буду спать в гостиной.
Сомневаюсь, что она беспокоится о том, что я буду спать в гостиной. Скорее, её больше волнует то, чтобы я не спал с ней.
Я провожаю Дину в свою спальню. Включаю ночник и сгребаю с кровати покрывало. Уговариваю сам себя не протягивать к ней рвущиеся руки. Не трогать её. Блять, это так тяжело...
— Спасибо, — мнётся на месте, глядя на меня исподлобья.
— Не стоит, — отмахиваюсь от ненужной мне благодарности.
Всё ещё прокручиваю в голове мысль о том, что мне стоит вернуться к ней во двор. Вытащить за шкирку Роберта и встряхнуть его так, чтобы тот сам мне всё рассказал. Чтобы выбить ему пару зубов за то, что позволил ей выйти из дома ночью. За то, что довёл её до такого.
И будет справедливым, если я тоже получу. Я ведь так же всё это время не оставался в стороне. Я, по сути, являюсь одной из причин того, что Дина сейчас оказалась в подобном состоянии. Кто из нас больший мудак? Это спорный вопрос.
Покинул комнату только тогда, когда Дина спряталась под одеялом. Спряталась и отвернулась от меня, скручиваясь в комочек.
— Дин?
— Спокойной ночи, Марат, — отрезает, не желая больше разговаривать. И я покорно киваю, зная, что она даже не видит этого.
— Спокойной ночи, — растеряно провожу рукой по лицу. Тихо выхожу и прикрываю за собой дверь.
Ноги сами несут меня в прихожую. Да. Я боюсь утром её не обнаружить у себя дома. Поэтому эгоистично запираю дверь на дополнительный замок. Код она не знает, но мне нужно быть уверенным в том, что утром, когда я проснусь — она будет здесь. А страховка никогда не бывает лишней.
Раскладываю диван в гостиной и шагаю в душ. Обмываюсь быстро. Холодная вода окончательно приводит меня в чувство заставляет протрезветь окончательно. Будто и не было того пол-литра коньяка, которым я заливал свои мысли.
Натянул свежее бельё и вернулся к двери в спальню. Прислушиваясь в который раз за этот вечер. Мазнул кончиками пальцев по двери, слегка приоткрывая ту. Заглядывая. Дина всё так же лежала, свернувшись в клубок. Лишь тёмная макушка торчала из-под одеяла.
Не подходи к ней. Слышишь? Не сейчас.
Возможно, именно сейчас и нужно. Возможно, именно сейчас ей это требуется, как никогда. Но я отступаю, склоняясь к тому, что ей нужно время на то, чтобы побыть одной. А завтра... это будет завтра.