Лондон бульвар
Шрифт:
— Это мой труд. Я переписала «Электру», чтобы сделать ее современной.
— Это шикарно.
— И я дарю тебе право первым, кто это прочтет.
Она сказала это совершенно серьезно. В этих жалких бумажках была вся ее жизнь. Я сказал:
— Для меня это большая честь.
Она протянула мне рукопись, как младенца, сказала:
— Мы свершим великие дела, Майкл.
У меня чуть не вырвалось, что меня зовут Митчелл, ну да ладно.
Когда я шел к лестнице, мимо меня наверх проскользнул Джордан. Молча.
Мы и словом не обмолвились, он на
У себя в комнате я открыл банку пива и попытался почитать труды Лилиан.
Это была какая-то тарабарщина. Я ни одной мысли не смог поймать. Бросил на кровать, сказал:
— Туфта.
Наверное, я поспал немного, потом зазвонил мобильник.
Черт, куда эта дрянь завалилась… нашел, ответил:
— Угу.
— Ты закончил?
— Что?
— Ты спал?!
— Лилиан. Нет, конечно, нет. Я был полностью поглощен, просто выпал из реальности.
Попытался понять, который может быть час, чтоб он сдох… три пятнадцать ночи… твою мать.
Лилиан потребовала:
— Огласи твой вердикт.
— Шедевр!
— А ты думал.
— Ну… вне всяких похвал.
— Может, я приду, почитаем вместе?
— Нет… нет… позволь мне еще побыть наедине с этим чудом.
— Спокойной ночи, mon ch'eri. [28]
— Точно.
Много в моей жизни было неприятностей, страха и беспокойств. Но перспектива увидеть ее игру на сцене повергала меня в смертельный ужас.
28
Мой дорогой (фр.).
На следующее утро я пошел на кухню. Выпил немного кофе, съел тост. Что тут к чему — я уже разобрался. Пришел Джордан, говорит:
— Там несколько костюмов, которые вам понадобятся для поездок на машине.
— Они уже готовы?
Натужная улыбка и ответ:
— Мы пытаемся справляться с непредвиденными расходами.
Я предложил ему кофе. Нет, спасибо… Он был непреклонен, но и уходить не спешил. Я говорю:
— Вы слыхали что-нибудь про Бейли?
— Из театра?
Я удивился:
— Он что, на самом деле существует?
— Он три раза звонил мадам.
— И ты с ним говорил?
— Я всегда отвечаю на телефонные звонки.
Я принялся за второй тост, когда Джордан сказал:
— Что касается рукописи мадам, я надеюсь, вы не позволили себе критических высказываний.
В голосе металл. Я говорю:
— Без вопросов, приятель, я думаю, что это просто блестяще.
— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы мадам расстраивалась.
— Не беспокойся.
— Мадам хотела бы знать, свободны ли вы вечером в среду.
— Свободен?
— Для бриджа.
— Черт, я в этом бридже ни хрена не понимаю.
Он издал долгий терпеливый вздох.
— Мы не предполагаем, что вы будете играть в бридж. Вы просто будете сопровождать мадам, когда ее друзья будут играть в бридж.
— Ну это без проблем.
Костюмы лежали на моей кровати. Все три:
черный
серый
синий.
Посмотрел на лейбл: «Джермин стрит». И полдюжины белых рубашек.
Я прошел в гараж. «Серебряный призрак», навощенный и отполированный, сиял. Рядом с машиной стоял Джордан. Я присвистнул в полном восхищении, сказал:
— Ты круто поработал, приятель.
— Благодарю вас.
— А где ты время нашел?
— Прошлой ночью, когда вы читали сценарий мадам.
— О-о!
— Я позвонил в офис мистера Бейли, мне подтвердили, что они встретятся с вами в театре «Олд Вик» в полдень.
Я пошел к себе наверх принять душ и произвести все приличествующие случаю процедуры. Для мадам надо быть в хорошей форме. В душевой я разделся.
— Что за черт?
Заметил следы укусов у себя на груди. Эта сука меня покусала. Так, Джордан, добавь к моему счету.
На шкафу валялись какие-то старые журналы. Вроде не порнуха.
Названия типа
«Джи Кью»
«Вэнити Фейр».
Как там у Кортни Лав:
«К черту эти гендерные проблемы, к черту этот сраный женский жизненный опыт. Вот, что делает Поли Харви».
Как бы мне суметь обо всем этом рассказать.
Как-то в тюряге я пересекся со стариканом, который круто отмотал пятнашку в Перу. После освобождения его депортировали, он потусовался неделю в Лондоне и сел еще на семь лет за ограбление.
Он сказал мне:
— Я люблю английские тюрьмы, они уютные.
— Ага, скажи это маргаритке, которого задушили.
Но он, не обращая на это внимания, снова и снова принимался рассказывать свою историю:
— Сначала тебя раздевают догола и забирают все шмотки. Потом суют башкой в ведро с холодной водой и прилаживают к яйцам электрические провода. Сан Хуан де Луриганчо — очень красиво называется, правда? Всем заправляют твои же сокамерники. Камеры продаются тюремной мафией. Повсюду дерьмо и москиты. Но хуже всего тишина. Тишина означает, что все банды вышли на войну.
Я тогда понял, почему у нас ему показалось уютно.
В дверь постучали — Джордан.
— Мадам готова.
Подогнал машину к главному входу. Она вышла через несколько минут. В белом льняном костюме, на голове «федора». [29] Лилиан выглядела… старой. Я открыл для нее дверь, обошел машину и уселся в водительское кресло.
Теперь я понял, почему люди, которые их водят, такие надменные. Чертова машина заставляет тебя смотреть на всех свысока. Пока мы медленно разворачивались и выезжали на главную дорогу, я спросил:
29
«Федора» — мужская шляпа из мягкого фетра, обвитая лентой, с тремя характерными вмятинами на тулье.